сердце. Приятнее только видеть робкую улыбку жены. Все будет хорошо, моя девочка. Клянусь, больше ты не пострадаешь.

Дом встречает нас легкой суетой. Наши семьи собрались в полном составе, даже вечно занятые братья Ясмины нашли время прийти. Моя жена тронута. Обнимает Ильяса и Карима и, кажется, совсем забыла про свои подозрения. Но вот кое-кто не забыл.

— Пойдем-ка выйдем, — бросает в полголоса отец.

Ну началось… Стискиваю зубы, но вынужден подчиниться. Еще раз смотрю на Ясмину — похоже, она совсем успокоилась. На щеках румянец, оживилась вся. Но надеюсь, гости долго не задержатся. И наш с отцом разговор тоже будет коротким.

Отходим в сторону, подальше от лишних ушей и глаз.

— Я так понимаю, проблема решена? — кивает в сторону женщин.

— Как видишь.

— Не дай Аллах будут последствия.

— Мы уже говорили на этот счет.

— Мы много о чем говорили, — шипит сквозь зубы. — Но ты умудрился облажаться.

— У меня был хороший учитель.

Отец со свистом втягивает воздух. Представляю, с каким удовольствием он бы затеял ссору. На его угрозы мне давно и глубоко плевать. Пусть за собой смотрит. Я хотя бы не тащу потаскух в нашу с женой койку.

— Прикуси язык, Арсен, — чуть повышает голос. — У тебя хорошая жена, не стоит ее расстраивать.

Серьезно? Да плевать тебе на Ясмину, папа! Все, что имеет значение — репутация и деньги. И одно неотделимо от другого.

— Ты прав, у меня хорошая жена. Все высказал?

Отец морщится, но нехотя кивает. Он так и не смог вынюхать, в чем реальная причина выкидыша. Мои люди сработали быстро: заплатили кому надо, подчистили результаты анализов. Так что ему остается только догадываться, ну и клепать мне мозг по поводу возможных проблем в бизнесе.

Возвращаемся обратно в гостиную.

Ясмина по-прежнему сидит на диване в окружении мам. Бросает на меня тревожный взгляд, будто чувствует, о чем мы с отцом разговаривали. Но я возвращаю ей самую безмятежную улыбку, на какую еще способен. И стоит она мне охренеть каких усилий.

Но срабатывает. Жена перестает хмурится.

— Мне нужно в уборную, — сообщает тихонько, и я, конечно, предлагаю помощь.

— Не спорь. Вдруг у тебя закружится голова.

Вместе идем к двери, но на полпути жена меняет траекторию и тянет меня к кухне.

— И пить хочу тоже. Постоянно сохнет в горле…

— Врачу говорила?

— Н-нет… Думаешь, это важно?

Не думаю. Но сейчас должен поддерживать любой разговор. Максимум внимания, признаний, комплиментов и тому подобной чуши. Пусть совсем успокоится.

— Теперь все важно, любимая, — поглаживаю стройную талию. — И я думаю, что в дом нужно пригласить сиделку. На всякий случай.

Ясмина растерянно кивает. Не отстраняется от моих прикосновений — это хорошо. Нарочно ее глажу и обнимаю лишний раз — моей девочке нравится ласка. А потом реально выкроить время для отдыха. Контрольный, так сказать.

С неохотой оставляю Ясмину и иду к барной стойке. Наливаю в стакан воду и отдаю ей.

— Спасибо, — улыбается бледно. — Я… те записи…

И замолкает. А у меня опять нервы в узел скручиваются. Да сколько можно, мать вашу? Девочка, мы ведь уже все решили. Ты сама отказалась от просмотра! Какого черта опять вплывает эта тема? Раздражение проносится по рецепторам обжигающей вспышкой и тухнет.

Слишком мало прошло времени.

Ясмина никогда не была дурой. И, несмотря на строгое воспитание, имеет приятную перчинку в характере. Которая именно сейчас вообще ни хрена ни к месту. Но я подыграю. Потому что сам придурок.

— Да, милая? Если хочешь их проверить — у тебя есть еще три дня, потом записи удалят. Но можно попросить копию.

Ясмина соблазнительно прикусывает нижнюю губу. В бархатных, как у олененка, глазах плещет целая буря эмоций.

— Я просто хотела сказать, что верю тебе… Но не смогла бы… простить. Ты знаешь.

Знаю. Но только о том, что у моей жены в голове полно розовой чуши. Османовы не разводятся. Последней, кто пытался, была жена моего дяди. Но ей быстро напомнили ее место. Не хочу прибегать к таким крайностям с Ясминой. Моя жена будет довольна семейной жизнью. Осталось только исправить собственную ошибку. И не совершать новых.

Поэтому вкладываю в голос как можно больше тепла.

— Понимаю тебя, родная. Но все случившееся действительно было кошмаром.

Ясмина виновато отводит глаза и кутается в кашемировую шаль. Моя малышка чувствительна к холоду, а на дворе осень. Да, обязательно нужно на море.

Иду к холодильнику, чтобы найти что-нибудь покрепче воды. Но как выстрел — в спину прилетает звук бьющегося стекла. Оборачиваюсь, и сердце ухает о ребра. Ясмина бледная, как полотно. И ее взгляд прикован к экрану телефона.

Вот же… проклятье!

Глава 3

Их много. Фотографии, где мой муж с какой-то незнакомой брюнеткой, приходят одна за одной, видео есть тоже. Порно в чистом виде, не оставляющее сомнений, чем эти двое занимаются.

Мобильник дрожит. И я дрожу вместе с ним. Потому что то, что вижу… Это конец. Крах моей семьи и веры мужу, который самым бессовестным образом лгал!

Рывок — и телефон исчезает. Арсен выхватывает его из моих рук и, глянув мельком, блокирует.

— Это фотошоп, — бросает коротко и тянется ко мне.

Отшатываюсь.

К тону его голоса не придраться, но я чувствую — Арсен нервничает. Слишком быстро придумал отговорку. И теперь пытается скормить ее мне.

— Т-ты… это…

— Ясмина! — рычит, сверкая глазами, и все-таки ловит меня за руку.

Прижимает к себе так, что ребра хрустят. Но я продолжаю сопротивляться.

— Пусти! Слышишь⁈ Я буду…

Но меня встряхивают, как куклу:

— Подумай о дочери!

И я затыкаюсь. До крови прикусываю щеку, но боли не чувствую. Внутри все горит. Полыхает в каком-то сумасшедшем адском пламени, которое с каждым ударом сердца становится злее. Муж. Мне. Изменяет. Мой муж… мне изменяет! С какой-то… Кто это? Коллега? Случайная знакомая? Кто-то еще⁈ Из-за них я потеряла ребенка!

— Да успокойся же ты наконец! — рычит Арсен и снова встряхивает. — Ничего не случилось!

— А наш сын — это тоже ничего⁈

И в его глазах вижу отражение собственной боли. А потом они вновь превращаются в черный лед.

— Ты сейчас успокаиваешься и идешь к гостям, — гнет свое. — Поговорим потом.

Не верю, что это бездушное чудовище передо мной —