вот ее мать — образцовая домохозяйка. Смиренно терпит все леваки мужа и не пикнула, узнав о его ребенке на стороне.

Ясмина глотать подобное не станет. И ей глубоко похеру, насколько сильно я стараюсь выпрыгнуть из шкуры, чтобы признать — да, виноват. Но это, мать его, не повод говорить о разводе!

Пусть только попробует…

Громко щелкаю мышкой, закрывая вкладку браузера. Все, хватит. Пусть секретарша на свой вкус подбирает, а у меня есть другие заботы.

— Дана, ко мне! — рявкаю в селектор, и через мгновение в кабинете появляется рыжеволосая нимфа.

— Да, Арсен Дамирович? — выдыхает, преданно глядя мне в глаза.

Мне достаточно кивнуть, и ее огненная головушка окажется напротив моего паха.

И это было бы отличным решением — схватить идиотку за волосы, сбросить напряжение, а потом выкинуть как обыкновенную потаскуху. И плевать, что ее надутые сиськи вызывают рвотный рефлекс. У меня скоро дым пойдет из ушей от навалившихся проблем.

Но вместо этого я возвращаю девке абсолютно равнодушный взгляд.

— Найди для моей жены хороший браслет вроде такого, — поворачиваю к ней экран ноутбука. — И если он ей понравится, можешь выбрать сережки для себя — в качестве премии.

— Спасибо, Арсен Дамирович!

И Дана пулей вылетает из кабинета, а за ней тянется шлейф из восторга и предвкушения.

Теперь она костьми ляжет, но подберет самое-самое.

Возвращаюсь к работе. Пытаюсь сосредоточиться на важном, но перед глазами настырно маячит Ясмина. Ее полный боли взгляд и заплаканное личико. Впервые чувствую себя мудаком. Так бездарно похерить ее доверие и безграничное обожание, на которое я подсел неожиданно крепко. А теперь… Не забудет ведь. Простит обязательно, но в памяти отложит.

И клала она на золото… Одним браслетиком тут не отделаешься.

Селектор снова оживает, отвлекая от тягостных мыслей.

— Арсен Дамирович, к вам господин Зарецкий.

Безпасник… Да, помню — вызывал.

— Пригласи.

Если лично решил прийти, значит, разговор не телефонный.

В кабинет протискивается Зарецкий. Как всегда, гладко выбрит, свеж и напоминает молочного поросенка. Этот образ совершенно не вяжется с его работой. Качественной, надо сказать.

— Ну что у тебя? — киваю на папку, которую он приволок с собой.

Зарецкий садится напротив и протягивает ее мне.

— Девку нашли, Арсен Дамирович. Но эта сука за границу умотала.

Вот тварь! Быстро пролистываю досье, но, не найдя ничего интересного, отшвыриваю в сторону.

— Достать сможешь?

— Ребята над этим работают. Но я так скажу: крыша у нее некислая. И те фото, которые вашей жене отправили… Их вот эта штучка сделала, — достает из кармана мини-камеру. — Мы нашли их в номерах отелей. Кто-то знал, куда вы ходите и с кем. Следили целенаправленно.

Матерюсь сквозь зубы.

Я, конечно, догадывался, что под меня копать станут, но чтобы со стороны семьи зайти… Да еще так быстро… Нет, пока это маловероятно.

— Это кто-то из девушек, — озвучивает очевидное Зарецкий. — Посудите сами — знают ваши предпочтения, отели для встреч… У вас не было разногласий на почве оплаты или чего-то подобного?

Качаю головой.

Нет. По крайней мере, я такого не помню. Горицкий барабанит мясистыми пальцами по столу.

— Возможно, были намеки на чувства?

— Да какие чувства у шлюх⁈ — все-таки взрываюсь.

Мне нужен был секс, и точка. Каждой бабе я отстегивал достаточно, чтобы терпела все мои желания. Да, мог в порыве быть особенно жестким. Но девки знали на что шли. Это их работа — раздвигать ноги и помалкивать!

Зарецкий терпеливо ждет. На его морде ни капли страха или беспокойства, как будто мы тут беседы ведем о высоких материях.

— Соберу контакты агентств, с кем вы работали, — отзывается, как только я жестом разрешаю продолжить. — А вы пока вспомните все необычное. Даже просто знакомства, без продолжения. Могу идти?

— Иди, — цежу сквозь зубы.

И Зарецкий исчезает. А я откидываюсь в кресле и прикрываю глаза. Поработал, мля… Теперь думай, какая из девок оказалась гнидой. Копаюсь в памяти скрупулёзно и долго, но не могу вспомнить ничего особенного. Отели менял часто. Секретарша о моих «подвигах» ни сном ни духом. Водитель — человек Зарецкого — не сдал бы. Ни с одной из шлюх я не задерживался дольше, чем на пар встреч.

Морщусь, пытаясь вспомнить лица девок, но вижу одни безликие пятна.

Раздражено тру переносицу. Это бесполезно — я никогда не запоминал потаскух. Гораздо эффективнее сейчас сосредоточиться на проблеме с женой. Приглашу Ясмину в ресторан. А дальше видно будет.

* * *

Обычно мне нравится возится с дочерью. Меня увлекает чаепитие понарошку, лепка куличиков в песочнице и тому подобные игры. Но сегодня сил хватает только включить мультики.

«Мы с папой повздорили, милая. Так бывает у взрослых…»

Каждая буква — как раскалённая булавка в горло. Но как сказать пятилетней девочке о том, что ее отец оказался ублюдком? Что вся наша семейная идиллия — лишь ширма, за которой прячется похоть и ложь.

Мобильник пиликает, напоминая о времени приема очередной таблетки, и тошнота снова дает о себе знать. Насколько же все это… мерзко. И больно. Физически тяжело спуститься в кухню, где лежит белая упаковка. Но чтобы не отвлекать Ляйсан от мультика, собираюсь и выхожу из детской.

— Проклятье… — шепчу, плотнее запахиваясь в шаль.

Коридор ведет меня мимо спальни. И сегодня мне придется туда зайти. Снова отсидеться в комнате дочери не получится… И искать спасения тоже негде.

За почти шесть лет супружеской жизни все подруги стали знакомыми, а потом и вовсе исчезли. Арсен ловко отсек все, что связывало меня с внешним миром. Даже пытался заставить бросить учебу. Но не словами, конечно — в ход пошли более изящные методы. Что может быть милее, чем «забота» о беременной? А я была слишком ослеплена чувствами, чтобы замечать как меня нежно загоняют в ловушку.

Заставляю себя оторвать ноги от пола и спускаюсь в гостиную.

Сейчас тут тихо… Белый воздушный тюль больше не добавляет уюта, картины кажутся неуместными — слишком светлыми и радостными. А буквально на прошлой неделе я шла под руку с Арсеном и считала себя самой счастливой женщиной на свете.

В который раз за этот день хочется плакать.

Украдкой вытираю глаза и тру щеки. Нельзя раскисать! Выход должен найтись обязательно, мы ведь не в пещерном веке живем! Но с губ рвется горький смешок. Ага, конечно! У меня даже документов нет — все лежит в