К моему удивлению, Ратмир опускается рядом.

Осторожно сжимает мой подбородок, рассматривая. С перемазанным чужой кровью лицом выгляжу, должно быть, как Ганнибал Лектер. Не отдавая себе отчёта, провожу языком по ранке на губах, образовавшейся после удара.

Его взгляд тут же перемещается, следя за движением языка.

Что-то есть в нашем с ним поведении общее. Животное. Он смотрит на меня напряжённо, и я ощущаю покалывания тока между нами. На его кулаках кровь моего врага. На моих губах тоже кровь.

— Тебе нужно к врачу, — возвращает с небес на землю.

Морок исчезает. Вспоминаю произошедшее не так давно в подвале. Суток не прошло.

— Руки от меня убери, — цежу сквозь сжатые зубы.

Его губы кривятся в невесёлой улыбке. А мне от неё становится больно. До слёз.

Опускает руку и поднимается.

— Вставай, нам нужно убираться отсюда, — приказ привычным тоном.

Хватаясь за стену, исполняю сказанное.

В комнату входит один из людей Ратмира. Они перебрасываются парой слов на незнакомом языке.

Ратмир кивает в сторону двери, а я стою не двигаясь.

— Что теперь будет?

— Ничего.

Бесит.

— Я хочу знать, что дальше. Суд? Следствие?

Смотрит как-то устало.

— Нет.

Словно разговор ему наскучил, двигается в коридор. Я обгоняю его, преграждая путь.

— Скажи, что дальше! Дядя Коля в полиции работает и так это не спустит мне с рук! — кричу, а голоса нет. Вместо него с уст срывается противный скрежет.

Сама не понимаю, почему что-то требую от него. Отлично знаю, что он ничего мне не должен. Но в его руках власть над моей судьбой. Вдруг он захочет воспользоваться ею? Мне и за это спасение нужно отрабатывать долг? Похоже, одной жизнью не расплачусь…

— Он уже не твоя проблема. Забудь о нём.

Хмурюсь. И всё? Так просто? Сабуров пришёл — и злого дяди больше нет?

Оглядываюсь и вижу ещё одного. Отчим лежит в коридоре без сознания. Либо перепил, либо Ратмир ему помог, сразу после того, как ему открыли дверь.

На моём лице омерзение. И ненависть.

— А с ним что?

— А чего ты ему желаешь? — вопрос демона-искусителя.

Кусаю губы и стону от боли, позабыв про лопнувшую губу. Прикрываю рот рукой, из раны заструилась кровь.

Но мне так страшно было произнести вслух правдивый ответ.

Сдохнуть я ему желаю.

Сабуров читает это в моём взгляде.

Вновь что-то коротко и тихо говорит своему человеку. А затем как ни в чём не бывало смотрит на меня. А я ведь не знаю, что он ему приказал. Только догадываюсь.

Убить? Мороз по коже.

— Ничего не желаю. Пусть гниёт здесь, — запоздало отвечаю, надеясь, что именно этот ответ он примет. А не тот, что увидел в отражении моих зрачков.

Но Сабурова заинтересовали мои эмоции. Их происхождение.

— Он тебе что-то сделал? — щурит взгляд.

Я опускаю веки. Не хочу, чтобы он нашёл ответ на свой вопрос.

Сделал. Испортил мне существование постоянными домогательствами, зародил внутри ощущение испорченности.

Только честно ответить стыдно. Мерзко даже говорить вслух о том, что отчим видел во мне женщину с раннего возраста. Будто я в этом виновата. А не его больной мозг.

Сабуров молчит. К моему удивлению — не пытает.

Поднимаю ресницы и сталкиваюсь с новой его эмоцией. Странной.

— Это мой отчим, — признаюсь сдавленно. Хотелось бы соврать, что меня сюда вообще случайно занесло. И я не имею к этой грязной жизни никакого отношения. Но кто ж поверит, если прописка в паспорте говорит об обратном. — Он нехороший человек.

Кивает.

— Пойдём, Серафима. Скоро сюда приедет полиция.

На этот раз я послушно следую за ним вниз по знакомым лестничным пролётам. Он не дал мне умыться или привести себя в порядок. Даже в зеркало взглянуть. Но подозреваю, что не стоит оставлять в этой квартире следы собственной крови.

Сабуров неожиданно останавливается. Пока шла, погрузившись в свои мысли, даже глаз от ботинок не поднимала. А сейчас едва не врезалась в его спину.

Не понимая, что случилось, озираюсь по сторонам. Двор у моего дома сейчас больше напоминает место сходки криминальных авторитетов. Хотя авторитет, похоже, только один — Сабуров. Это его автомобиль сопровождают два внедорожника. И рядом скромно припаркован седан Та́ми. Видимо, тот большой черный «Мерседес» принадлежал старшему брату.

Я запоздало вспомнила о том, что он должен был появиться.

Он застыл неподалёку от своего автомобиля. Смотрел на Ратмира, как заяц, которого загнали волки. Испуганно и напряжённо.

Затем перевёл взгляд в мою сторону, оценивая причинённый мне ущерб. Представляю, что он решил. Должно быть, что моя разукрашенная физиономия дело рук Сабурова.

Но ещё более ярко я вижу ход мыслей Ратмира. Я сбежала от него к Та́ми. Так он будет думать?

Ну и хрен с ним! Пусть считает, как хочет. Хуже воровки мне уже не стать. То, что он считает меня шлюшкой, в общем-то, не ново.

— Я звонила Тамерлану, просила у него помощи, — всё же зачем-то оправдываюсь в спину Ратмира. Напряжённую.

Он медленно оборачивается ко мне, смеряя взглядом.

Клянусь, мне спокойнее видеть в нём ярость. Так хотя бы понятно, что он живое существо. А сейчас… сейчас я понимаю, насколько он опасный человек. Щёлкнет пальцами — и меня в асфальт закатают.

И всё же… прикусываю язык, но с него срываются слова, которые я едва могу контролировать:

— Спасибо, что помог. Я поеду с ним.

Кажется, он сейчас взорвётся. От моей самоубийственной наглости. Под давлением его взгляда пячусь. И он делает шаг вперёд, пока не нависает надо мной.

— Езжай, — тем же тоном, каким отдавал приказы своим людям, обращается ко мне, — если жаждешь его смерти.

Мои глаза округляются. Он не может ему причинить вред. Та́ми — брат его друга.

— Хочешь проверить? — читает мои мысли.

Мне не понять, что Сабурову нужно от меня. Почему он обращается со мной хуже, чем с животным. Но и с цепи не отпускает. Кормит, поит. Чтобы иметь возможность персонально меня истязать?

— Я ненавижу тебя, — выплёвываю слова сквозь зубы, находя отклик им внутри себя.

Я устала от всего того дерьма, творящегося в моей жизни. Не хочу больше иметь ничего общего с ним.