Я остановилась, вглядываясь в сторону, откуда долетали звуки возни, но за поворотом и торчащей вывеской чайной лавки ничего толком не рассмотреть.

   – Что происходит? – От страха вопрос получился неожиданно требовательным.

   А вот ответ прозвучал неловко:

   – Милли вроде как… ведьма.

   – И что? Это запрещено?

   Хотела бы я сама быть ведьмой. Тогда бы моя сила принадлежала мне самой.

   – Не запрещено, конечно, – вздохнул полисмаг. – А вот темный приворот с подавлением воли и… кхм… лишение мужской силы уже тянут на преступление. Стой, ты куда?!

   – Хочу посмотреть на эту вашу Милли.

   Меня словно на веревочке тянет к месту событий… и ещё я почему-то ни единому слову обвинений не верю.

   Но хуже, что Отберг сам в них не верит. Его отношение к происходящему слышно в голосе, в интонациях, в повинном сопении.

   Прытко, чтобы он не успел меня задержать, я юркнула в нужный поворот.

   Есть!

   Успела.

   – Постойте, уважаемые! – Вот не хотела высовываться и привлекать лишнее внимание. Но что уж теперь. Дышать ровно и выглядеть уверенной. – В соответствии с указом императора о наказаниях и искуплениях, если речь не идет об убийстве или вреде империи, обвиненного одаренного может спасти другой одаренный, поручившись за него.

   «Ведьма», два прыщавых долговязых стражника и разодетый смазливый тип вроде моего собственного несостоявшегося жениха в едином порыве уставились на меня, как на сумасшедшую. Но в качестве небольшой моральной поддержки за спиной сопел Оберг и грохотал мой чемодан.

   Троим из четверых я точно не понравилась.

   – Вы кто, – спросил хлыщ и буквально выплюнул мне в лицо последнее слово, - уважаемая?

   Парень… хотя, скорее молодой мужчина старался выглядеть угрожающе, но… не на ту напал. После трех лет среди магов с весьма специфическим чувством границ таких вот индюков я не боялась.

   – Клодия конБаретт, с недавнего времени сотрудник местного Управления магического порядка. - Лучший способ кого-то обмануть – говорить правду, но без важных подробностей. – И сейчас у меня внутри все просто вопит о том, что этот порядок грубо нарушают практически на моих глазах. Сами понимаете, я не могу этого допустить.

   Стражники нервно сглотнули. Неодаренным стражам порядка полагался некоторый пиетет к одаренным, но этим двоим категорически не нравилось стоять хоть на ступеньку, но ниже какой-то девчонки в странном желтом платье.

   Зажатая между ними «ведьма» выглядела бледной и измученной, сияла синяком на щеке и взирала на мир потухшим взглядом. Однако в нем, будто за мутной пленкой, ещё теплился огонек тихой злости.

   – Я не ведьма, – тихо повторила девушка.

   Один из парней шевельнулся, будто хотел пнуть ее, но вовремя вспомнил о моем присутствии и не стал.

   – Ее уже признали виновной и приговорили к трем годам каторги, – не скрывая торжества, сообщил хлыщ.

   – Даже если бы она уже прибыла на место, подходящий одаренный все ещё мог бы ее забрать под свою ответственность, – спокойно возразила я. К счастью, материалы из лекций по законам все ещё оставались свежи в голове. И перевела взгляд на Милли: – Ты согласна? Если да, мы должны скрепить соглашение магическими печатями.

   Она должна подчиняться мне и не сможет навредить. Я же, если что, отвечаю за нее практически головой. Вот уж не думала, что способна на такое сумасбродство! С другой стороны, моя голова и так не особенно мне принадлежит, так почему бы не взять на нее некоторую ответственность.

   – Я не ведьма, – упрямо повторила Милли, – и не делала того, о чем они говорят.

   – Ничего страшного, – заверила ее я. – У каждого свои недостатки.

   В приговоре написано – «ведьма». Значит, подпадает под правило, и я могу ее спасти.

   Одно удовольствие наблюдать, как на холеном лице хлыща подергиваются желваки. Он внутренне бесится, но ничего поделать не может. Судя по разгоревшемуся чуть ярче огоньку в глазах, Милли тоже понравилось.

   – Так что? – поторопила выручаемую. – Решай быстрее, я не собираюсь до вечера тут стоять.

   – Согласна! – мгновенно выдохнула она. – Я согласна.

   И уже стражникам:

   – Да уберите вы свои лапы!

   Неожиданно легко она избавилась от их ладоней и потерла запястья, словно пыталась стереть грязь. Ее аж передернуло от отвращения.

   – Клятвы, – напомнил ее главный обвинитель.

   Хитрить в этой части никто и не собирался.

   Мы с Милли соединили запястья.

   – Конт Отберг, во внешнем кармане у меня накопитель с небольшим зарядом, - попросила вежливо. – Я слишком устала с дороги, чтобы сейчас колдовать, а девушка напугана и измучена.

   – Милли, - вспомнила, что не представилась, новая знакомая. – Милита Стэбб.

   – А твой чемодан меня не окаменеет? – уточнил полисмаг.

   – Что вы, он это делает только с теми, кто мне не нравится! – заверила его.

   Щелкнула застежка.

   Немного времени спустя конт Отберг раскрутил кристалл на цепочке над нашими запястьями нужным образом, чтобы из него выскользнула зеленая искорка и ударила в наши соединенные руки. Ненадолго их энергетическими браслетами окутало изумрудное сияние, после чего на руке Милли остался припухший рубец – а у меня ничего.

   – Ну вот и все. – Я забрала у конта Отберга ещё пригодный к использованию накопитель и сама вернула его в чемодан. - Идем отсюда, Милли.

   – Эта дрянь – моя жена, - прошипел ей в спину неприятный красавчик.

   Бедняжку аж передернуло. Опять.

   Видно, потрепал он ей нервы, раз она так заметно реагирует.

   – И моя ведьма, – легко отбилась я. - В данный момент, закон на моей стороне. Но вы можете обсудить это со своим поверенным.

   Отберг опять перехватил чемодан, и мы трое двинулись прочь.

   – Меня зовут Энрод Стэбб, и ты нажила себе врага, поганка желтая, – никак не мог угомониться оскорбленный в худших чувствах муженек.

   Я обернулась и одарила его убийственной улыбкой.

   – Одним из обвинений было то, что она якобы лишила вас мужской силы? Я правильно поняла?

   Неприятный тип пошел пятнами, но вынужден был кивнуть.

   – Д-да.

   – Что ж, теперь она осуждена, и я уж прослежу,