— Ничего, — отвечает Милдред. — С ним никто иникогда ничего не мог сделать. Гораздо важнее узнать, что он собирается делатьс нами. От него всего можно ожидать. Я и не думала, что он когда-нибудь приедетк нам. Он терпеть не может представителей власти и закона.

Глядя на смущенную жену, Дюриэа добродушно смеется.

— Что же он такого натворил? — интересуется он.

— О!.. Ничего… Мне кажется, во время «сухого закона» онбыл бутлегером[2]. Кроме того, он водится со всяким сбродом.Когда я его видела в последний раз, его лучшим другом был гангстер, совершавшийналеты на банки. Грэмпс был от него в восторге. Он говорил, что единственныйспособ не дать банку ограбить себя — это ограбить его первым. Грэмпсдействительно невозможный, но все его любят.

— Мне казалось, что у него в Мексике есть какие-топрииски или шахты?

— Да, но у него их отняли. Ему выплачивают ежегоднуюкомпенсацию, и на это он живет. Вообще-то ему плевать на деньги. Послушай,Френки, если он тебе мешает, мы избавимся от него завтра же, потерпи его толькосегодня.

— Ну разумеется, ведь это твой дед!

— Да, конечно, но он такой непредсказуемый.., с нимникогда не знаешь, что тебя ждет. Папа рассказывал много разных историй проГрэмпса. Папа был осторожным, рассудительным, и я думаю, что Грэмпс с трудомвыносил его… Грэмпс считал, что он пошел в другую родню…

— А где он откопал этот фургон?

— Он сам смастерил его.

— И он много путешествует?

— Лучше спроси, где он только не был. У него естьдрузья во всех сорока восьми штатах. Самые разные люди…

Дюриэа кладет руку на плечо жены:

— Не волнуйся, дорогая, твой дед очень симпатичный.Только его фургон надо откатить куда-нибудь подальше. Мы предоставим Грэмпсукомнату для друзей.

— Нет, он ни за что не расстанется со своим фургоном.Это его дом, его святыня. — Ты уже была внутри?

— Нет, он приехал только полчаса назад, когда я ещеспала. Я и так заставила его ждать, пока приводила себя в порядок.

— Я вспомнил, что не брился сегодня.

— Поторопись, Френк, так как у Грэмпса все в рукахгорит. Скоро он застучит по кастрюле. Дюриэа морщится:

— А у меня как раз болит голова. Кроме того, это можетне понравиться соседям. Пойди предупреди его, чтобы он этого не делал.

— Я попытаюсь, но вряд ли он меня послушает. Если он что-нибудьрешил, то ничто и никто не может его остановить. Он очень упрямый. Ладно, идибрейся, чтобы не опоздать к столу.

Дюриэа идет в ванную комнату, принимает две таблеткиаспирина, бреется, расчесывает волосы щеткой.

В тот момент, когда он спускается по лестнице, раздается«гонг». Грэмпс стучит оловянной ложкой по сковороде…

Они поднимаются в фургон.

Здесь царят чистота и порядок.

Под старой кофеваркой синеет пламя спиртовки. На столе стояттри чашки и три тарелки с ветчиной, взбитой яичницей и тостами.

— Милдред говорит, что ты неважно себя чувствуешь,сынок. У тебя мигрень? Дюриэа кивает головой.

— Я вылечу тебя, сынок.

Грэмпс лезет под стол, открывает сундук, достает из негобутыль и наливает в чашку прокурора жидкость золотистого цвета. Он наливает исебе тоже и вопросительно смотрит на Милдред.

— Что это? — спрашивает она.

— Микстура, которая моментально вылечит твоего мужа.Тебе налить?

Она покорно соглашается:

— Давай, Грэмпс.

В то время как Грэмпс убирает бутыль в сундук, Милдреднюхает напиток, и у нее округляются глаза. Дюриэа смотрит на нее сбеспокойством.

Грэмпс тем временем разливает по чашкам кофе.

— Попробуйте по глотку, прежде чем начать есть. Дюриэаберет чашку и отпивает глоток.

— Восхитительно! — говорит он, глядя на Грэмпса суважением. — Что это?

— Самое лучшее в мире бренди! — заявляетГрэмпс. — Мне прислал его один из моих друзей. У него виноградники насевере Калифорнии, Я направлялся к нему и по дороге заехал к вам. Это оченьстарая водка, он угощает ею только самых близких друзей.

Дюриэа отпивает еще несколько глотков и принимается заяичницу. Его лицо выражает искреннее изумление.

— Это мой собственный рецепт, который я совершенствовалв течение ряда лет, — говорит Грэмпс. — Не правда ли, вкусно, сынок?

— Несравненно! От такой пищи сразу начинаешь приходитьв чувство, а сегодня утром мне казалось, что я уже никогда не смогу есть.

— Что же случилось сегодня утром?

— Меня вызвали чуть свет…

Неожиданно Милдред начинает сильно кашлять.

Дюриэа умолкает, не понимая, почему жена делает ему этотзнак… Кажется, он не сказал ничего предосудительного.

Дед Виггинс ждет продолжения. Он склоняет голову набок,чтобы лучше слышать…

— Почему тебя вызвали ни свет ни заря, сынок?

— Убийство. Двойное убийство. На трупы было страшносмотреть.

— Убийство!..

Глаза Грэмпса блестят за стеклами очков. Его лицо кажетсяпросиявшим.

— Убийство! — с удовольствием повторяет он. Затемповорачивается к Милдред и с упреком замечает:

— И ты мне ничего не сказала!

— Я не думала…

— «Не думала»! Я случайно появился здесь в моментубийства, а ты забываешь сказать мне об этом! Это невообразимо!

Милдред с запозданием объясняет Френку:

— Грэмпс увлекается полицейскими загадками. Грэмпсподнимает вилку вверх, чтобы призвать Бога в свидетели.

— Увлекается… Я вам сейчас продемонстрирую, вы увидите…

Он встает из-за стола, подходит к шкафу и открывает его.Внутри на полках видны кипы книг и журналов.

— Взгляните! — говорит он. — Лучшиедетективные романы последнего десятилетия, а здесь вырезки из журнала«Детектив» о реальных преступлениях, которые я досконально изучил. Я вырезаювсе статьи, касающиеся одного преступления, и завожу на него «дело». Потом ятщательно все анализирую. Если бы вы знали, сколько раз я распутывал эти делараньше полиции!

Грэмпс закрывает шкаф и возвращается к столу.

— Итак, сынок, что ты говорил об этом убийстве?Продолжай, пожалуйста.

— Двойное убийство, Грэмпс, во всяком случае двойнаясмерть, если допустить, что убийца покончил с собой после преступления. Делокажется очень непростым.