в ряд и идут по лугу, то газон за ними остаётся даже лучше, чем после косилок. При этом никакого шума, лишь лёгкое потрескивание да пощёлкивание. Так что приглашайте.

— Спасибо, конечно, но как же мне их пригласить? И где их искать? И как с ними разговаривать? И что им за это нужно? — затараторила Маша.

— Не знаю, — ответил Крот, — этого мне бабушка не сказала. — Я и сам о таких жуках никогда не слышал. Наверное, придётся расспросить бабушку поподробнее. До свидания, — попрощался Крот и скрылся в норе.

— Ну вот, — вздохнула Маша, — опять толком не поговорили, опять я его не спросила почему мы друг друга понимаем и что теперь объяснять бабушке про не покошенный участок?

«В конце концов — это наш участок, у бабушки на него все права, и что мы хотим, то на нём и делаем», — решилась Маша и принялась снова косить траву.

Участок за домом был довольно большой, зарос весьма прилично, но как только Маша прошла стену простой травы, за ней вдруг открылось такое разнообразие трав и цветов, которого она раньше никогда не встречала. Тут вместе росли клевер, колокольчики, ромашки, лютики, одуванчики, васильки, мятлик, тимофеевка, пажитник, тысячелистник, овсяница, полевица, сурепка, гусиный лук, иван–чай, иван–да–марья, анютины глазки, зверобой. И это только те, что Маша знала, а сколько было других — целая палитра, разноцветье. Над ними довольно жужжали пчелы и шмели и даже пахло чем–то очень–очень приятным.

— Какая же красота! — воскликнула девочка. — Ну как такое можно косить. Нужно серьёзно поговорить с бабушкой.

Бабушку она нашла за плитой, на которой пыхтела большая кастрюля с супом. В ней что–то булькало и издавало удивительные ароматы.

— Бабушка, — начала Маша, — а ты видела, какая красота у тебя растёт за домом, какие прелестные цветочки. Давай их оставим, у меня руки не поднимаются их косить.

— Машенька, — ответила бабушка, — у тебя в городе кругом только деревья, да кое–где зелёные газоны, а так, в основном, асфальт и каменные дома. И каждый цветочек ценится. А здесь кругом одни цветы и травы, сотни и тысячи растений. Сорвёшь одно, тут же новое появится. В общем красота красотой, а удобство удобствами, я через эту траву и до огорода не дойду, запутаюсь, завалюсь, и не найти меня тут будет. Так что коси её, милая, ещё нарастёт.

— И да, — продолжила бабушка, — иди мой руки, суп готов, обедать будем.

Аромат стоял на всю комнату. Маша уплела тарелку за пять минут и попросила добавки.

— Ах какой у тебя вкусный суп, бабушка, — похвалила Маша, — ты тоже в него всякие травки добавляешь, не корешки ли лопухов случайно?

— Да бог с тобой, Машенька, какие корешки, сельдерей да укроп, да чесноку немножко — вот тебе и вкус. А от корешков лопуха ты в туалет бегать будешь, хотя они тоже полезны: и желчь погоняют, и кровь почистят. А моя мама даже из них варенье готовила.

— А ты, бабушка, слышала про жуков–травокосов, они траву косить умеют? — продолжила Маша.

— Ну одного жука, внученька, я точно знаю — тот ещё травокос. Пока наливка у меня оставалась — всю траву здесь перекосил, а лишь кончилась — тут же спину вдруг потянул. Вот тебе и приходится вместо него мучиться.

— Ничего, бабушка, — обнадёжила её Маша, — трудности только закаливают.

«Или всё–таки закаляют?» — подумала она.

Глава 4. В которой Маша впервые в жизни поймала рыбу.

— Маша! Маша! — кто–то кричал на улице.

Бабушка выглянула в окно и сказала:

— Выйди, к тебе кавалер пришёл.

Кавалером оказался Василий, в одной руке он держал две удочки, а другой рукой ручку тележки, в которой стоял большой таз с водой, а в нём что–то похожее на укрытое банным полотенцем металлическое ведро с крышкой (потому что постоянно гремело и дребезжало при движении), причём концы полотенца находились полностью в воде.

— Привет, Маша, — с ходу начал он, — идём со мной на рыбалку.

— А разве на рыбалку днём ходят? — удивилась Маша. — В жару рыбы спят, их либо ранним утром ловить нужно, либо поздним вечером.

— Ничего страшного, — уверенно заявил Василий, — у меня своя технология, клюют на ура. Только ты никому не рассказывай, а то без меня всю рыбу переловят. Обещаешь?

— Обещаю, — ответила Маша. — Хорошо, пойдем. А что это у тебя в тележке?

— Увидишь, — загадочно ответил Василий.

На речке не было ни души. Солнце светило ярко и припекало. Василий остановил тележку под большой ивой, нависшей над водой на крутом берегу, и начал приготовления. Вначале он достал банку с червяками, насадил по червяку на каждый крючок, и протянул одну удочку Маше:

— Это будет твоя. Садись вот сюда, в тенёчек, и подержи и мою удочку.

Потом откинул полотенце (под ним действительно оказалось эмалированное ведро), снял крышку, засунул руки в ведро и, вытащив горсть льда, плюхнул его перед собой прямо в воду. Так он опустошил всё ведро.

— Вот моя технология, — с гордостью сообщил он, — весь день вчера лёд морозил, он сейчас нам охладит воду у берега. Я тут дно углубил, и лёд не смоет течением. Рыба всё чувствует — она тут же от жары сюда переместится, охлаждаться будет, а мы её и наловим.

— А зачем таз с водой? — поинтересовалась Маша.

— А это я статью в журнале читал. Лёд внутри ведра холодный, но на улице жарко. Вода будет подниматься по полотенцу и испаряться, забирая при этом тепло у воздуха и у ведра. Температура в ведре не сможет высоко подняться и останется градусов на 10 ниже, чем у воздуха. Там ещё какая–то точка росы участвует — но этого я не помню. К тому же роса была только утром, а сейчас трава сухая. В тени где–то плюс двадцать два градуса, дует ветерок, значит в ведре около плюс десяти. Как раз успеваю довести его до реки, чтобы не растаял.

Маша подозревала, что в расчётах у Василия кроется ошибка, потому что тележку он катил прямо по солнцу, и ведро, накрытое полотенцем, не могло считаться находящимся в тени, но спорить не стала, поскольку своими глазами видела сохранившиеся кубики льда, исчезавшие в