Итак, пока хозяин дома ладил комнату для гостьи, та скинула мокрые кроссовки и обосновалась в кресле в лаборатории, пристроив на коленях внушительных размеров фолиант. На алом сафьяновом переплете значилось заглавие: «Рассуждения о нечисти и зверухах прочих». Толстые шершавые страницы были исписаны твердым удлиненным шрифтом, напоминающим рунический. К радости Марины, никаких трудностей с чтением она не испытывала. Незнакомые символы споро складывались в слова, обретали звучание и смысл. Разбирая слова, Марина определила сорок букв алфавита, которые моментально стали казаться совершенно естественными, как будто она с детства изучала именно такую азбуку. Знакам препинания соответствовали разделительные символы. Чтение не представило сложностей. Она пропустила несколько первых листов, где перечислялись регалии и заслуги автора (судя по списку, не самого скромного), и приступила к знакомству со списком «нечисти». Первыми под удар попали лешие.

«Распознать лешего средь людей не трудно, ибо создание сие хоть и ловко прикидывается человеком, но не способно полностью изменить натуру свою. Лешие от природы кудрявы, и волосы отливают чистой медью или золотом. Кожа их смугла, и, вопреки расхожему мнению, растительности лишена. Относительно цвету глаз сказать можно следующее: глаза леших, живущих в непроходимых чащобах, зелены. Показываясь меж отпрысков рода человеческого, лешие неизменно предпочитают одежды неброские, зеленых или же коричневых тонов. В родных обиталищах лесов и рощ они, желая смутить или напугать смертного, показываются вовсе нагишом, чисто из озорства. Нет достоверных сведений, что они способны всерьез навредить человеку. Существа они незлобивые и являются хранителями лесных угодий, редко покидая оные. Лишь единожды довелось мне встретиться с одним из леших близ человеческого жилья. To был молодец статный с каштановыми кудрями до плеч, как носят господа, с очами цвета раннего зеленого винограда…».

«Чушь, но забавно», — подумала Марина, переворачивая страницу.

«В отличие от леших, озерные девы не могут находиться вне родной стихии в силу своего устройства тела. Передвигаться по суше они не умеют, ибо вместо ног у них хвост рыбий, крытый чешуею.

Кожа водных существ бледна, до синевы, и требует постоянного увлажнения, иначе высохнет, как у лягушки, ежели лишить ее воды надолго. Очевидцы пишут: что лики дев прекрасны и совершенны. Тот, кто долго глядит в очи озерной девы, теряет разум. Многие слышали, как смеются по ночам водные девы, плещутся в воде и странно поют без слов…».

Вот так Марине удалось познакомиться еще и с утренницами, ночниками и неведомыми шуршунчиками. Также энциклопедия содержала сведения о менее дружелюбных существах: вертунах и гигантских ракоскорпионах. Когда девушка дочитывала кровавые подробности из жизни человека — тигра, вошел довольный, сияющий Тавель, потирая руки.

— Ну вот: ллид Мариен, соблаговолите взглянуть!.. О, — почтительно добавил он, разглядев рукопись, которую читала гостья, — Мальдиг! У меня есть его полнейший «Трактат о минералах», просто невозможно оторваться.

Рассуждая о научных достижениях признанных мэтров естествознания, старик пропустил Марину вперед, чтобы дать возможность полюбоваться своими трудами. Комната преобразилась. Никакой пыли, паутины, следов ветхости. Чистые стены, покрытые нежно- зеленой шелковой обивкой, низкая кровать с такого же цвета покрывалом, светлый деревянный пол, туалетный столик с зеркалом, глубокое кресло возле круглого окна с витражным стеклом. В левом от входа углу помещалась большая ширма, а за ней — подобие овальной мраморной ванны. «Наверное, придется воду греть для мытья…», — загрустила Марина: но тут же утешила себя мыслью о том, что к отсутствию горячей воды летом ей не привыкать. Пока девушка размышляла, Тавель с тревогой следил за выражением ее лица и, наконец, не выдержал:

— Ллид Мариен: если обстановка вам не по нраву, я могу все переделать!

Марине стало стыдно. Ишь, воду подавай горячую!

— Нет- нет, никаких претензий! Просто увиденное… превзошло ожидания. Огромное спасибо!

Маг вздохнул с облегчением. Судя по всему, он отвык от слов благодарности, и сейчас был удовлетворен искренним «спасибо». Марина решила его подбодрить:

— А все-таки, как вам удается так манипулировать материей? Я имею в виду превращения?

Маг повернулся к своим чертежам и пустился в пространные пояснения. Через несколько минут Марина уже пожалела о своем любопытстве, но прервать старика не решалась. Сама же попросила рассказать, вот и терпи теперь. Иногда ухо ловило некоторые знакомые термины: «атомный вес», «клеточный уровень», «биоэнергетические процессы». Термины очень плохо вязались с окружающей действительностью и словом «магия». У Скворцовой кружилась голова, нестерпимо ныл затылок, и вообще наконец — то навалилось понимание: это не сон, каким бы абсурдным не казалось происходящее, все по- настоящему она в чужом мире, дом неизвестно где… Разум отказывался принять ситуацию такой, как есть. Да, много прочитано и просмотрено на тему перемещения в параллельные реальности, в прошлое, в будущее, и тому подобные вещи. Да: иногда, особенно в детстве, хотелось оказаться на месте героя… Но не на самом же деле! Такие испытания для психики даром не проходят. А факт свершился, и как ни крути, придется приспосабливаться к новым обстоятельствам. Видимо, душевное и физическое состояние Марины в полной мере отражалось на лице, потому что Тавель приостановил свою лекцию.

— Какой я дурень, право слово! Вам не очень хорошо после перехода, предсказуемая реакция… И то ладно, что вы не потеряли слух или зрение, а я ведь об этом читал, и боялся, что вы придете в наш мир слепой и глухой, и надо будет восстанавливать

чувствительность… Но все равно… Ах, я дурень, старый дурень! — Он быстро подставил девушке кресло, помог сесть и крикнул вглубь коридора: — Диген! Приготовь кофе на двоих!

«Откуда тут кофе?» — билась в сознании мысль, заполняя собой весь рассудок, и даже витая перед затуманенным взором Марины: как заголовок газетной статьи. В доме зашуршало и брякнуло, после чего невыразительный скрипучий голос что-то не очень вежливо ответил, а потом вновь наступила тишина.

— Это домоправитель мой, Диген, — сказал Тавель, обмахивая гостью пыльным листом бумаги вместо веера. — Самый что ни на есть истинный домофей, да… Домофеи — народец тихий, суеты не любит, с людьми контактирует редко. Дом они выбирают сами, приходят и заселяются, куда захотят. Если вы им не понравитесь — лучше продайте дом, будут шалить, баловаться. Но когда вы найдете с ними общий язык — порядок и уют обеспечены навсегда.

У них такой способ существования, называется хозяйственный симбиоз. Диген прижился в этом доме вскоре после моего рождения, чему ваш покорный слуга рад чрезвычайно.

На глазах у изумленной Марины в комнату приплыл по воздуху поднос, на котором дымились две больших кружки с жидкостью, по цвету и запаху действительно похожей на кофе. Следом плавно влетело блюдо с горкой вкусно пахнущих штучек, напоминавших маленькие треугольные пирожки. Прибывшие предметы устроились на низком столике, после чего Тавель вполголоса поблагодарил кого-то невидимого. Тот же скрипучий голос буркнул уже от двери: