Но слезы и не думали униматься: они лились и лились целымипотоками, и скоро Алиса оказалась в центре солидной лужи. Лужа была глубиной ейпо щиколотку и залила чуть ли не половину подземелья.

А она еще не успела хорошенько выплакаться!

Вдруг откуда-то издалека послышался быстрый топоток; Алисапоскорее утерла слезы – должна же она была посмотреть, что там происходит!

Это явился не кто иной, как Белый Кролик. Разодетый в пух ипрах, в одной лапке он вдобавок держал большущий веер, в другой – пару лайковыхбальных перчаток. Он, видно, очень торопился и на ходу бормотал себе под нос:

– Все бы ничего, но вот Герцогиня, Герцогиня! Онапридет в ярость, если я опоздаю! Она именно туда и придет!

Алиса была в таком отчаянии, что готова была просить помощиу кого угодно, так что, когда Кролик подбежал поближе, она робким голоскомначала:

– Простите, пожалуйста…

Кролик подскочил как ужаленный, выронив перчатки и веер,отпрянул в сторону и тут же скрылся в темноте.

Веер и перчатки Алиса подобрала и, так как ей было оченьжарко, принялась обмахиваться веером.

– Ой-ой-ой, – вздохнула она, – ну что же этосегодня за день такой? Все кувырком! Ведь только вчера все было, как всегда!Ой, а что… а что, если… если вдруг это я сама сегодня стала не такая? Вот это да!Вдруг правда я ночью в кого-нибудь превратилась? Погодите, погодите… Утром,когда я встала, я была еще я иди не я? Ой, по-моему, мне как будто было не посебе… Но если я стала не я, то тогда самое интересное – кто же я теперь такая?Ой-ой-ой! Вот это называется головоломка!

И Алиса тут же принялась ее решать. Она сразу подумала освоих подружках. А вдруг она превратилась в кого-нибудь из них?

– Конечно, жалко, но я не Ада, – вздохнулаона. – У нее такие чудные локоны, а у меня волосы совсем не вьются… Но ужя, конечно, и не Мэгги! Я-то столько много всего знаю, а она, бедняжка, такаяглупенькая! Да и вообще она – это она, а я – это наоборот я, значит… Ой, уменя, наверное, скоро правда голова сломается! Лучше проверю-ка я, все я знаю,что знаю, или не все. Ну-ка: четырежды пять – двенадцать, четырежды шесть –тринадцать, четырежды семь… Ой, мамочка, я так никогда до двадцати не дойду! Нуи ладно, значит, таблица умножения не считается! Лучше возьмем географию.Лондон – это столица Парижа, а Париж – это столица Рима, а Рим… Нет, по-моему,опять что-то не совсем то! Наверно, я все-таки превратилась в Мэгги. Что жеделать? Ага! Прочту с выражением какие-нибудь стишки. Ну хоть эти… «Эти! Вшколу собирайтесь!»

Она сложила ручки, как примерная ученица, и начала читатьвслух, но голос ее звучал совсем как чужой и слова тоже были не совсемзнакомые:

– Звери, в школу собирайтесь!

Крокодил пропел давно!

Как вы там ни упирайтесь,

Ни кусайтесь, ни брыкайтесь –

Не поможет все равно!

Громко плачут Зверь и Пташка,

– Караул! – кричит Пчела,

С воем тащится Букашка…

Неужели им так тяжко

Приниматься за дела?

Ну вот! Стихи – и те неправильные! – сказала бедняжкаАлиса, и глаза ее снова наполнились слезами.

Многие (особенно паны и мамы), безусловно, догадались, какоестихотворение хотела прочитать Алиса. Ну, а для тех, кто его забыл, (или незнал), вот оно:

Дети, в школу собирайтесь,

Петушок пропел давно!

Попроворней одевайтесь,

Светит солнышко в окно.

Человек, и зверь, и пташка –

Все берутся за дела,

С ношей тащится букашка,

За медком летит пчела.[2]

– Выходит, я все-таки, наверное, Мэгги; и буду я жить вих противном домишке, игрушек у меня не будет, играть почти что не придется, атолько все учить, учить и учить уроки. Ну, если так, если я – Мэгги, я тогдалучше останусь тут! Пусть лучше не приходят и не уговаривают! Я им толькоскажу: «Нет, вы сперва скажите, кто я буду». Если мне захочется им быть, тогда,так и быть, пойду, а если не захочется – останусь тут… пока не стану кем-нибудьеще… Ой, мамочка, мамочка, – зарыдала вдруг Алиса, – пусть лучшескорее приходят и угова-а-а-а-ривают! Я прямо вся замучилась тут одна!

Тут она нечаянно глянула на свои руки и очень удивилась,обнаружив, что, сама того не замечая, натянула крошечную перчатку Кролика. «Какже это я так сумела! – подумала она. – Ой, наверное, я опять будумаленькая!»

Она вскочила и подбежала к столику, чтобы померить, какаяона стала. Вот так так! В ней уже было всего сантиметров шестьдесят, и онапродолжала таять прямо на глазах. К счастью, Алиса сразу сообразила, что вовсем виноват веер – он по-прежнему был у нее в руках, – и поскорее бросилаего в сторону. А то неизвестно, чем бы это кончилось!

– Ай да я! Чуть-чуть не пропала! – сказала Алиса.Она была сильно напугана своим внезапным превращением, но счастлива, что ейудалось уцелеть. – А теперь – в сад!

И она со всех ног помчалась к выходу.

Бедная девочка!

Дверца была по-прежнему на замке, а золотой ключик так илежал на стеклянном столе.

– Ну уж это я прямо не знаю, что такое, –всхлипнула Алиса. – И еще я стала прямо Дюймовочкой какой-то! Дальше ехатьнекуда!

И только она это сказала, как ноги у нее поехали, и –плюх! – она оказалась по шейку в воде. В первую минуту, нечаянно хлебнувсоленой водицы, она было решила, что упала в море.

– Тогда ничего, я поеду домой в поезде! –обрадовалась она. Дело в том, что Алиса однажды уже побывала на море и твердоусвоила, что туда ездят по железной дороге. При слове «море» ей представлялисьряды купальных кабинок, пляж, где малыши с деревянными лопатками копаются впесочке, затем – крыши, а уж за ними – обязательно железнодорожная станция.

Плавать Алиса умела и довольно скоро догадалась, что насамом деле это не море, а пруд, который получился из тех самых слез, какие онапроливала, когда была великаншей трех метров ростом.

– Зачем ты только столько ревела, дурочка! –ругала себя Алиса, тщетно пытаясь доплыть до какого-нибудь берега. – Воттеперь в наказание еще утонешь в собственных слезах! Да нет, этого не можетбыть, – испугалась она, – это уж ни на что не похоже! Хотя сегодняведь все ни на что не похоже! Это и называется, по-моему, оказаться в плачевномположении…