меланхолично плеснул вина в чашу и поставил перед ним, начал наливать себе. Задумчиво оглядел тарелку с нарезанным сыром и блюдцем мёда.

— Она это вообще серьёзно?! — Выдохнул Ролан, отчаянно глядя на друга.

— Лу редко шутит. — Сказал Сал, обмакивая кусочек сыра в мёд. — Если честно, я вообще не помню, чтобы она шутила. Видимо, не умеет.

— Тогда почему у меня чувство, будто меня хорошенько так разыграли?

— Потому что ты идиот.

— Ты вообще на чьей стороне?!

Эльф вздохнул, подвинул тарелку на столике к Ролану, и сказал:

— Друзья для того и нужны, чтобы говорить, что ты ведёшь себя, как идиот. Когда ты действительно так себя ведёшь.

По озеру плывёт пара лебедей, огибают огромные кувшинки и лотосы. На противоположном берегу расположились две знатные эльфийки с книгами. Одной Сал помахал и та с готовностью ответила на приветствие.

— Хорошо, ладно, я понял, что я идиот. — Выдохнул Ролан, хватая чашу. — Что теперь делать-то?!

— Что и хотел, становись равным. Империя нынче неспокойна, на каждом углу недобитые культисты. Где-то прячутся разные боги и заговорщики. Места для подвигов навалом!

— А если... меня обойдут?

— Что ж, ты сам виноват.

Ролан залпом осушил чашу, бросил в рот пригоршню сыра и начал яростно жевать. Сал покачал головой и указал на блюдце с мёдом.

— Обмакивай, не будь как животное.

— Я не люблю мёд. — С набитым ртом промычал Ролан.

— Ну, это может быть последний раз, когда ты пьёшь плодовое вино и вообще нюхаешь сыр. Настоящий, из молока элитных коров, что не голодали и паслись на заливных лугах.

— Почему?

Эльф горестно вздохнул и откинулся на лавке, покачивая чашу. Взглянул в голубые глаза друга и вздохнул ещё раз.

— У тебя деньги есть?

— Нет. Откуда им взяться?

— Вот ты и ответил на свой вопрос.

Ролан замер, потянувшись за кувшином. Глаза расширились, а с губ сорвалось длинное ругательство на языке великанов. Ладно подвиги, дело сложное, но выполнимое. Но вот где брать деньги... проклятье, что вообще такое эти деньги?!

Всю жизнь его готовили убить отца. В тренировках были все виды оружия, включая крестьянский цеп для обработки колосьев. Были приёмы, хитрости... но не было ничего об экономике или ремёслах!

— Ладно. Держи. — На колени парню плюхнулся увесистый кошель. — На первое время хватит. Но знай, я буду болеть за дворфа.

— Что?!

— А так забавней будет. Ты только представь, Лу и дворфийский герой. Обхохочешься! А какие дети будут? О, само небо лопнет от смеха!

— Да ну тебя.

Ролан тяжело поднялся, спрятал кошель в карман и, хлопнув друга по плечу, вышел из беседки.

***

Поздним вечером Луиджина вошла в личные покои и плашмя рухнула на ложе. Погрузилась в нежнейший матрас, как в туман и осталась лежать. Перед внутренним взором продолжают мелькать исполненные восхищения лица новоявленных женихов. Уши гудят от их страстных клятв. А ведь Ролан молчал... стоически молчал!

— Какой же цирк ты устроила.

Тень в углу уплотнилась и оформилась в черноволосую женщину. Та откашлялась и села на край кровати.

— Он сам виноват. — Буркнула императрица, не переворачиваясь, отчего голос прозвучал глухо.

— Да, но зачем было ещё осложнять конкурентами?

— А пусть не расслабляется! Тем более...

— Что «тем более»?

Луиджина вяло перевернулась на спину, красные волосы разметало по одеялу. Взгляд упёрся в резной потолок, заскользил по белым линиям, складывающимся в узоры.

— Тем более, так будет лучше. Он не расслабится, а кучи благородных пойдут свершать подвиги.

— Угу, сеять добро и причинять справедливость. А если парнишка облажается?

Луиджина повернулась к Великой Тени, улыбнулась и сказала:

— А это невозможно.

Глава 4

Ролан ходит кругами по комнате, заложив руки за спину и морща лоб. За дверь перешёптываются стражники, под окном у клумбы собрался целый отряд. Делают вид, что играют в карты и распивают плодовое вино, но то и дело поглядывают на окно. Ролан заскрипел зубами. План был прост, сбежать ночью, оставив записку, что не вернётся, пока не стяжает славу.

Всё рухнуло, когда Сал запер дверь на засов снаружи. Что теперь делать? Лу вполне может насильно поволочь к алтарю! В цепях! Ролан остановился у кровати, сорвал куртку и размаху швырнул в дальний угол. Обхватил голову руками и глухо зарычал.

Он ведь не против свадьбы, но только на равных! Что же делать?! ЧТО?!

Он рухнул на кровать, зарылся лицом в подушку. Сердце грохочет, подкидывает грудь с каждым ударом. Горячие волны бьют в череп, нарастающее давление давит на глаза изнутри.

Нужно свершить нечто! Подвиг, который прославит!

Прорваться через вечный шторм? Завоевать королевство за скальным хребтом? Убить бога?

Ролан сел, бросил тяжёлый взгляд на окно. Три варианта... Преодолеть шторм в одиночку невозможно, нужно собирать команду, выкупать корабль. Ведь просить деньги на подвиг так себе идея. Завоевание королевства? Он не полководец, а в одиночку резать армии неведомых народов совсем не героично. Убить бога? Для начала найди.

— Ну и что мне остаётся? — Пробормотал Ролан, сдавливая виски и сгибая пальцы. — Спасти Лу? От кого? Она сама может выпотрошить бога, одним пальцем!

Тяжело вздохнул и повалился на спину, раскинув руки и сверля потолок взглядом. Прикрыл глаза. Надо спать, утро вечера мудрее.

***

Сал прошёл мимо комнату друга, оглядел скучающих стражников. Те вытянулись, расправили плечи, всем видом показывая, что бдели, бдют и бдить будут. Засов на месте, а за дверью настораживающая тишина.

— Он там не сбежал? — Поинтересовался Сал, подходя и нависая над стражником.

— Никак нет, ваша вашесть! — Сиплым шёпотом ответил тот. — Бегал, кричал, а потом затих. Устал, должно быть.

— А может, всё-таки сбежал? — С нажимом переспросил Сал.

Стражники замотали головами, у одного от усердия шлем сполз набок и наружу показалось острое ухо.

— Хорошо. — Отеческим тоном протянул однорукий, хлопнул по плечу и погрозил пальцем. — Смотрите у меня, если утром не будет, до конца жизни на орочьей ферме пахать будете.

Когда кузен императрицы скрылся за поворотом, стражники переглянулись. Тот, что со сползшим шлемом пробормотал:

— Но ведь орки не сеют...

— Ага, они ж скотоводы.

— Тогда что мы там пахать будем?

— Ты это, не торопи события! — Шикнул второй и, сняв шлем, прильнул ухом к двери.