— Видишь? — прошептала Вика.

— Что? — так же шепотом уточнил я.

— Вода…

Она снова включила воду на полную мощность, дождалась, когда дно покроется двумя сантиметрами жидкости, и перекрыла кран.

Мне вспомнился эпизод про великого сыщика Шерлока Холмса, когда Ватсон обнаружил, что его гениальный друг не знает того факта, что Земля вращается вокруг Солнца. Мне показалось, что Виктория прикалывается, пародируя этот момент, но она продолжала стоять и тупо таращиться на струю воды.

— Елки-палки, Вика, ты серьезно?

— Что серьезно? — искренне удивилась она. — Ты же тоже это видишь!

— Что вижу? Что вода, сливаясь, закручивается наоборот?

— Да! Против часовой стрелки.

Я расхохотался.

— Вика, ты, конечно, блондинка, но не настолько же! Словосочетание «сила Кориолиса» тебе о чем-нибудь говорит?

Вика отошла от раковины, по-кошачьи попятилась к столу и уселась с ногами на один из плетеных стульев.

Кухня, она же гостиная, в наших удобнейших апартаментах, как выразился Анатоль, была довольно приличного размера, человек десять здесь могли разместиться запросто. Общая кухня, две небольшие спальни, центр города, пять минут пешком до офиса айтишников — все это мы согласовали еще будучи в России, и айти-гении не обманули.

Вика молча ждала своего низвержения.

— Сила Кориолиса закручивает водяные потоки и потоки ветра в противоположные стороны в Северном и в Южном полушарии. Это знает каждый школьник.

Виктория сощурилась.

— А где ты весишь больше? На экваторе или на полюсе? — не удержался я, понимая, что словосочетание «центробежные силы» забыто моей теткой так же прочно, как и Кориолис.

— На полюсе? — не слишком уверенно ответила она.

— Ага, почти на килограмм будет разница. А про температуру кипения воды что ты знаешь?

— Это экзамен?

— Это экспресс-курс физики для выживания!

— Ок, ну и что там про температуру кипения?

— Чем выше от уровня моря, тем температура кипения ниже.

Вика вздохнула.

— На сколько тут?

— Градусов на десять.

— То есть чайник в Кито кипит при девяноста градусах?

— Точно.

Мы немедленно провели эксперимент, и кипяток действительно показался менее обжигающим, чем обычно. В общем, я сполна отомстил ей и за курилку, и за самолет. А она придумала мне новую кличку.

Старая была доктор Айболит: так Вика называла меня из-за того, что я год отучился на ветеринара, решив поменять словесные изыски филфака на реальное дело. Однако роман с медициной оказался хоть и ярким, но кратковременным, и кличка быстро устарела[2]. Потому что если уж ты попался в словесные сети, то, скорее всего, навсегда.

Теперь за успехи в естественных дисциплинах она торжественно пообещала звать меня Паганель-Кориолис, в честь знаменитого физика а также гения-ученого из романа Жюля Верна, обозначив этим именем двойственную природу моих отношений с миром.

Однако кроме физических законов нам в этот вечер предстояло испытать и один культурологический закон, который гласил: «Самовар на стол, гость в дом». Даже в Эквадоре, который отродясь о самоварах не слыхивал, это правило сработало. Как только мы разлили чай и достали то, что мне удалось раздобыть в магазинчике, в дверь позвонили, и на пороге появился ни много ни мало сам Павел Кнопкин.

Владелец многомиллионного состояния выглядел гораздо скромнее тимбилдера Анатоля. Павел Кнопкин носил скромные джинсы, черный пиджак и поло с логотипом его же фирмы. Рядом с логотипом красовалось пятно от какого-то соуса. Короткие светлые волосы топорщились ежом, как и во время сеансов связи с нашей медленной интернет-точки, но теперь мы наконец смогли рассмотреть его лучше.

Павел оказался моложе, чем мы предполагали: максимум лет сорок. Ни красавец, ни урод. Слегка опущенные книзу уголки глаз придавали его лицу как будто слегка обиженное выражение. Но это было только первое впечатление. По одежде и неизменным очкам в толстой оправе можно было сделать вывод о том, что перед нами мужчина, живущий в мегаполисе и зарабатывающий на жизнь интеллектуальным трудом. На образцово-показательного миллионера Павел не тянул.

— Простите, что не дал отдохнуть, но завтра днем я должен быть в Торонто на заседании совета директоров, — с места в карьер начал Кнопкин и смущенно улыбнулся. Умные глаза сверкнули из-под очков, говорил он негромко, речь с небольшим акцентом. Даже не с акцентом, а с легким едва различимым призвуком, как у человека, давно живущего за границей и ведущего дела на неродном языке.

Сразу после приветствия Павел удивил. Он прошел прямиком к ванной комнате, открыл дверь и заявил:

— Тетрис, журналы и мягкий коврик. Я считаю, что даже в туалете надо проводить время качественно.

Мы молча ждали продолжения, и Павел не заставил себя упрашивать.

— Я всегда мечтал создать собственное дело. Но знаете, эта концепция, что мы работаем, чтобы жить, она меня всегда угнетала. Я сам из Бобруйска. Не лучший город для старта, я бы сказал — настоящая гиря на ногу. Знаете, где это?

— Это в Белоруссии, — отозвалась Виктория, поедая нечто, что продавец в магазине называл эмпанадильей. Вроде нашего чебурека: жареное тесто и мясо внутри.

Она предложила нехитрое угощение гостю, но Павел отказался. Как я и предположил по пятну, он недавно поел.

— В Эквадоре дают тридцать лет тюрьмы за махинации с продуктами, — заметил он, видимо, намекая на то, что эмпанадилья пришлась нам по вкусу не зря. И продолжил свой рассказ: — После вуза я выиграл несколько международных стипендий для аспирантов. Учиться было легко, а вот воспоминания о том, что стажировка кончится и придется вернуться обратно домой, лежали грузом на душе… Я пошел в аспирантуру, чтобы не работать, понимаете? То есть не работать, как моя мать: ежедневная кабала, непосильная ноша, фактически рабство за пропитание… Но я не защитился, ушел в бизнес.

Виктория вежливо улыбнулась и попыталась вернуть Павла к теме нашего приезда в Кито:

— Значит, Павел, в вашей фирме все продумано до мелочей. Работается легко?

Кнопкин почему-то смутился, покраснел, взялся за чашку с чаем, как будто ему была нужна точка опоры, но пить не стал.

— Зовите меня Паша, — сказал он наконец. — Так привычней. А работается у нас и правда легко. Если бы мои работники занимались только работой… Бизнес-анализ — это… это… Как бы вам объяснить? Это как работа на конфетной фабрике. Даже если очень любишь сладкое, все равно начнет подташнивать. Поэтому я постарался предусмотреть все для моих сотрудников.