«Ага, так вот к чему был мягкий коврик и тетрис в туалете», — подумал я. Видимо, тимбилдер Анатоль тоже для этого — разбавить интеллектуальный труд песочными штанишками.

— В чем-то мы даже круче Гугла, — продолжал Павел. — Вы же понимаете, современная молодежь — это поколение игрек, миллениалы. Они хотят драйва, хайпа. Рамки, границы, оковы — не для них. Я сам такой, поэтому работаю только с молодежью. И вдруг такой удар… До сих пор не укладывается в голове.

— Понимаю, — Виктория устало улыбнулась.

По лицу гостя пробежала тень то ли ужаса, то ли сочувствия. Вообще-то Виктория красивая женщина, но сегодняшний вечер был не лучшим для приема гостей. Тетка отвела красные, как у кролика, глаза, извинилась и ленивым жестом водрузила на нос темные очки.

Раньше я думал, что она настоящая ледяная королева, но не так давно мне удалось раскусить мою родственницу. По части любовных романов она не очень, а вот искусством очаровывать владеет в совершенстве. Наверное, даже получает какое-то свое удовольствие, сродни актерскому. Но сегодня, как я уже сказал, был явно не ее день. Сегодня был день джетлага, и ничто не могло поспорить с физическими законами, бурно влиявшими на физиологию и даже анатомию, если принять во внимание наши распухшие, как после хорошей пьянки, фейсы.

Паша смутился, принялся неловко извиняться, раза три помянув, что день, конечно, неудачный, но другого варианта все равно нет: завтра последний рабочий день, последнее общее собрание перед тем, как вся фирма поедет на океан.

На океан?! На Тихий океан?! Я так восхитился, что на секунду потерял нить разговора.

— Я специально подгадал так, чтобы вы могли познакомиться с ребятами в последний рабочий день. Тридцатого октября Эквадор празднует День независимости от Испании, который плавно перетекает в праздник Мертвых, в итоге получаются четырехдневные каникулы. Самое удачное время: команда уедет, работа остановится, у вас как раз будет время прочитать их переписку, сделать свои выводы, а потом они вернутся и снова начнутся сливы…

Все ясно: напрасно я раскатал губу. Хватит с нас межатлантического перелета. Океан не запланирован.

— Если мы уже не вычислим крысу к тому времени, — самоуверенно улыбнулась Виктория. Со стороны это смотрелось эффектно.

Но Паша прореагировал лишь слабым кивком и откинулся в кресле, вытянув ноги, в результате чего открылись нелепые персиковые носки с самолетиками на голенище, которые совсем не сочетались в моем представлении с образом долларового миллионера.

— Я так много о вас слышал, Виктория Берсеньева, — снова ни с того ни с сего перевел тему директор айтишников. — Читал вашу монографию про типы речевых угроз, про манипуляции и способы саботажа коммуникации…

На этом месте я подавился своим пирожком. Кажется, даже Виктория удивилась: нервно откинула волосы и дернула плечом. Встретить человека вне научной среды, который в состоянии произнести название ее монографии, — случай нетривиальный.

— Вы подготовились к встрече, — улыбнулась она и захлопотала возле чайника. — Еще чаю или, может быть, кофе? Правда, только растворимый.

Павел кивнул неизвестно чему и продолжил о своем, о наболевшем:

— Я перепробовал все, но эта крыса как будто не оставляет следов. Моя система безопасности сбита с толку. О том, что это все-таки живой человек из плоти и крови, говорят только два момента. Во-первых, информация оказывается у конкурента. А во-вторых, это кто-то из моих ребят.

— Почему именно из ваших?

— Потому что больше некому. Документация попадает к японцам не всегда в финальном виде. А это значит, что крыса ворует документы, когда они находятся на согласовании у моей команды.

— Есть кто-то, кого вы подозреваете больше остальных? — поинтересовалась Виктория.

Паша горько вздохнул.

— Всех подряд, если честно. Я этих ребят сам переманивал из других компаний или наоборот — брал с институтской скамьи, мы много лет вместе. Начинаю проверять подозрения, разубеждаюсь, ненавижу себя… Их ненавижу. Остается осадок, понимаете? В этой команде новичков нет, меньше двух лет никто не работает.

— А утечки только на этом проекте?

— Мы впервые с таким столкнулись. Параллельно с нами в «Гранде-Трафико» работает японская фирма «Dokumento denki». Они тоже онсайт, так что задачи и баги друг друга видим.

Виктория наморщила лоб.

— Dokumento denki с японского переводится как «Фабрика документов», — пояснил Паша, решив, что дело в японских словах.

Я посмотрел на Вику. Вряд ли она представляла всю глубину языковой пропасти между айтишником и филологом, когда бралась за это дело. Хорошо, что у нас в команде все же имелся один человек, увлекавшийся не только филологией, но и железом.

— ОНСАЙТ — дословно «на сайте», то есть у заказчика, в Эквадоре, — пояснил я. — А БАГИ — это ошибки.

Вика изумленно подняла брови.

— Как странно. Вообще-то «сайт» — это интернет-страница. То есть что-то виртуальное. Почему onsite — у вас обозначает реальную работу? Как будто вы вывернули слово наизнанку.

Павел усмехнулся:

— Вообще-то site — это место по-английски. То есть на месте. Виртуальная реальность подворовывает слова, когда не успевает придумать собственные, иногда возникают накладки.

Виктория почему-то рассмеялась. Павел же положил на стол локти и наклонился к ней, говоря почти доверительным шепотом:

— Японцы очень плохие аналитики, это известно всем. «Документо денки» — единственная фирма, которая вырвалась за пределы Японии в области бизнес-анализа. И вот, видимо в духе кодекса бусидо, они немедленно занялись промышленным шпионажем.

— При чем здесь кодекс самурайской чести? — поинтересовалась Вика совершенно серьезно.

Паша задумался.

— Это шутка, — пояснил он после пары секунд колебаний.

Вика поджала губы.

— И что же, эти «Документо денки» спят и видят, чтобы захватить ваши… онсайт-задачи целиком?

— Совершенно точно.

— Ясно. И какова цена вопроса?

— Огромная: «Гранде-Трафико» — фирма, которая обслуживает не только Эквадор, но и другие страны Латинской Америки. Сейчас у нас идут проекты в Гватемале, Мексике, Гондурасе и Боливии.

После минутного молчания Виктория проговорила:

— Это самое странное дело в моей практике.

— Как и в моей, — пожал плечами айтишник.

Их дальнейший разговор напоминал игру в пинг-понг.

Естественно, подача Павла была первой:

— В обеих комнатах, где сидят мои ребята, стоят видеокамеры.

— А в коридоре?

— У них компьютеры, а не ноутбуки. Они не могут выйти с ними в коридор.