Существуют истории про «хороших» вампиров – того же пошиба, что истории об уродливой ведьме, которая, съев живьем лошадь, охотничьего пса да еще, наверно, охотника или стрелка в придачу, проводит затем ночь в объятиях избранного ею рыцаря, превратившись в добрейшую и прекраснейшую леди в мире; но, если верить нашим оодовцам, ни единая живая душа хорошего вампира не встречала – или, по крайней мере, не вернулась рассказать об этом. Это также о чем-то говорит, верно? Кстати, насколько я понимаю ситуацию, лошадь, псы и охотник так и остались мертвыми. Поневоле удивляешься мышлению избранного рыцаря, который знал про эту бойню, а потом резвился с дамой в постели, мотивируя это какими-то странными понятиями о «чести».

Вампиры убивают людей и пьют их кровь. Или получают ее другим образом. Они любят, когда добыча жива и испугана, любят поиграть с ней, прежде чем прикончить. Еще говорят, будто единственное домашнее животное, которое может держать вампир – кошка, потому что они понимают кошачьи мысли. В разгар Войн Вуду любой, кто жил вдвоем с кошкой, подозревался в вампиризиме. Говорят, будто в некоторых местах, где Войны бушевали сильнее всего, одиноких людей с кошками, не горевших на солнце, все равно жгли. Надеюсь, это всего лишь слухи, но могло быть и такое. Вокруг «Кофейни Чарли» всегда вертятся кошки, но они обычно ищут убежища от очередной крысиной стаи, и отчаяние делает их дружелюбными. В полнолуние их становится больше; это означает, что не каждому оборотню хочется – или, в большем соответствии с реалиями Старого Города, не всякий может себе позволить – пользоваться лекарствами.

Итак, придя в сознание, я отнюдь не утешилась тем, что цела и невредима. Меня прислонили к чему-то на краю круга, освещенного костром. Вампиры видят в темноте и не готовят пищу, но им, похоже, нравится играть с огнем – как, наверное, иным людям нравится кататься на краденых машинах или перебегать через рельсы под носом у поезда.

Я очнулась, чувствуя ужасное недомогание и слабость, и, конечно, потеряла голову от страха. Они, наверно, свалили меня Дыханием. Я знала, что вампирам не требуются ни тупые предметы типа дубинки, ни платки, смоченные в хлороформе, чтобы обездвижить жертву. Они просто дышат на тебя, и ты падаешь. Не все они это могут, но почти все вампиры после Войн охотятся стаями, и должность Дыхателя в стае стала важным символом статуса (если верить глобонетовским отчетам). Впрочем, все они бесшумны, а на коротких дистанциях быстры, как никто другой – как никто живой. В общем, если даже с Дыханием выйдет вдруг осечка, они, если захотят, все равно тебя настигнут.

– Она приходит в себя, – послышался голос.

До сих пор я ни разу не видела вампира и не слышала их речи, не считая телевидения. А там голос обрабатывается с помощью какой-то противочарной технологии, чтобы никто из слушателей не вышел из дому и не пошел искать говорящего. Не могу представить, зачем бы вампиру хотеть, чтобы все, услышавшие его голос, повскакивали со стульев и пошли его искать. Но я не знаю, как мыслят вампиры (или кошки, или уродливые ведьмы) – может, этого-то они и хотят. И, конечно же, ходит слух – как всегда, – будто Старший вампир способен так модулировать голос, что, может, только одна конкретная личность из слышащих передачу миллионов (интервью с вампиром привлекает многих) спрыгнет со стула и т. д. Я не особо в это верю, но рада наличию противочарной технологии. Помимо основного действия, она еще делает их голоса смешными. Нечеловеческими, с лязгающим механическим отзвуком.

Теоретически я не должна была знать, что эти ребята – вампиры. Но я знала. Если вас похитят Темнейшие Другие, вы это поймете.

Во-первых, запах. Не запах мясной лавки, как можно было бы ожидать, хотя в нем действительно есть острый металлический вкус крови. Но мясо в мясной лавке мертво. Я знаю, налицо несоответствие терминов, но вампиры пахнут живой кровью. И еще чем-то. Не знаю, чем: запах не животный, не растительный и не минеральный, насколько я могу судить. Он не привлекает и не вызывает отвращения, хотя пускает сердце вскачь. Наверное, это в генах. Тело знает, что оно – жертва, даже если мозг одурманен Дыханием или пытается отстраниться. Это – запах вампира, и инстинкт самосохранения берет верх.

Об этих инстинктах, подмывающих бежать, не слагают историй. В тот момент я не могла припомнить ни одной.

Вампиры и движутся не как люди. Говорят, будто бы молодые могут «пройти» (после наступления темноты), если хотят, – отсюда любимая человеческая забава: пойти туда, где, по слухам, бывают вампиры, и попытаться хоть одного опознать. Я знаю, что Кенни с приятелями несколько раз так делал. Да и я в их возрасте этим забавлялась. Это не слишком опасно, если держаться группой и не заходить на пустыри вокруг больших городов. Наш город среднего размера и, как я уже говорила, довольно чист. И все же глупо и опасно заниматься этим – глупее, чем оказалась моя поездка на озеро.

Вампиры вокруг костра двигались, не задумываясь, выдает ли их походка.

А я еще говорила, что противочарная технология делает голоса кровопийц на ТВ, радио и глобонете смешными. Вживую они еще смешнее. До ужаса.

Возможно, Дыхание что-то со мной сделало. Очнувшись, я, как уже сказано, чувствовала жуткую слабость, и недомогание, и небольшой испуг – но отнюдь не тряслась от ужаса, как можно было ожидать. Я знала, что это – конец. Не бывает такого, чтоб вампиры схватили человека, а потом решили, что не очень-то голодны, и отпустили. Я стану обедом, а потом – трупом. Но мои мысли сводились к тому, что вот, блин, не повезло – да что ж поделаешь… Так можно чувствовать себя, если отпуск накрылся в последний момент или если весь день готовишь праздничный торт для любимого, а потом спотыкаешься на пороге его дома, и он падает собаке на спину. Блин. И все.

Я лежала, слушала свое сердцебиение и была странно спокойна. Мы все еще были возле озера. Из своего полулежачего положения я видела его сквозь деревья. Прекрасный, умиротворяющий, залитый лунным светом вечер еще не закончился.

– Ведем ее немедленно?

Это проговорил тот, что заметил мое пробуждение. Он сидел немного в стороне от остальных то ли на пне, то ли на камне – отсюда не было видно, – словно часовой.

– Да. Так велел Бо. Но он говорит, что сначала нужно ее одеть.

Этот говорил, как начальник. Возможно, он и есть Дыхатель.

– Одеть ее? Это что, вечеринка?

– Я думал, это у нас будет вечеринка, пока… – сказал третий. Несколько вампиров засмеялись. От этого смеха я вся покрылась гусиной кожей. Я не могла толком разглядеть никого, кроме часового. Не видела, сколько их всего. Голоса казались мужскими, но я не была уверена – до того странные у кровососов голоса.

– Бо говорит, что наш… гость старомоден. Леди должны носить платья.

Я чувствовала, как они смотрят на меня, как их глаза блестят в свете костра. Но не оглядывалась. Даже когда уже знаешь, что ты – ужин, не стоит смотреть вампиру в глаза.

– Она – леди? Ха!

– Неважно. В платье будет вполне похожа.