Он сузил глаза. Зрелище было чуточку странноватое: дражайшийПавел Петрович на глазах о т м я к. Расслабился. Почти что повеселел, и из егогруди едва не вырвался вздох облегчения...

Ну, никакой тут загадки не было для человека с некоторымжитейским опытом. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы моментально доискатьсядо отгадки: лысый накосячил не в одном месте, черт-те сколько народу, надополагать, имели к нему схожие претензии. И ожидал он чего-то гораздо худшего.

Претензий, на фоне которых должок Ильхану выглядел едва лине пустячком...

– Ах, Ильхан... – сказал лысый врастяжку, не в силахподавить на роже отблески того самого несказанного облегчения, – ну...

– Было?

– Ну...

– Знаешь, Пашуня, что меня в тебе удручает? – спросилМазур без улыбки. – Дешевизна твоя, родной. Ты у Ильхана зажулил всего-точетыреста тысяч баксов. Всего-то! Где-нибудь в Урюпинске это несказанноесостояние, но для Москвы, рассуждая здраво, такой мизер, что противно делается.Копейки это для Москвы, финансовой столицы нашей малехо съежившейся Родины...Грубо прикидывая, сотки четыре землицы в Барвихе. Качественная немецкая машина.Не самая богатая квартирка. И так далее... Копейки, Паша! Тебе не совестно таккрохоборничать?

– Копейка рубль бережет, – глядя исподлобья, отозвалсялысый.

– Ага, – сказал Мазур, – поганая, но все жефилософия... Паш, она у тебя прокатывала, когда меня не было в окрестностях. Нотеперь-то я есть. И бабки ты Ильхану отдашь. Чтоб я так жил...

– А вы, собственно, от кого будете? – спросил лысый свидом человека, в чьей голове уже щелкает примитивный компьютер. – И ктоза вас может слово сказать? Ну, и все такое прочее... Сами понимаете. Непохоже, что первый раз такое крутите...

Мазур встал, обошел стол и присел на его краешек, нависнувнад невольно отшатнувшимся лысиком:

– Я, Паша, самая страшная фигура на доске, – сказал онсерьезно и веско. – Самая жуткая персона. Я – отморозок... Врубаешься?Давай-ка откровенно. Если договоримся по-хорошему, ты все равно никому непискнешь, а если выйдет по-плохому, то жаловаться ты на меня сможешьисключительно с того света, – а это сложная и проблематичная процедура,которая, если знатокам верить, одному из тысячи удается... Я, Паша,классический, патентованный, заматерелый советский спецназ. Только не говори,что не слыхивал про такую разновидность гомо сапиенса... Да черт, я тебе большескажу, точнее, продемонстрирую...

Он достал свое служебное удостоверение – немалых размеров, втемно-вишневой обложечке, раскрыл и подержал перед лицом собеседника. Уточнил:

– Там, конечно, далеко не все написано, но главное ты, ядумаю, ухватил...

В самом деле, там, пусть и без уточнений, значилось местослужбы. И воинское звание контр-адмирала там тоже значилось. Выждав сполминуты, Мазур закрыл удостоверение, спрятал во внутренний карман куртки исказал:

– Никакая это не липа, Паша. Оно настоящее. Отморозок я,милый. Оголодавший спецназ, который однажды подумал, что пора и свой кусокпирога отхряпать в этой путаной жизни. – Он наклонился, сграбастал лысогоза отвороты шикарного халата и притянул поближе, так что их лица почтисоприкасались: – Уяснил?

В в а ш у систему я не вхож. Понятия ваши для меня – дерьмо.И не стану я прикидывать, кто круче: Вася Горбатый, или там Джабра, или Кривой.Мне по херу. Достать меня трудновато. Я полжизни людей резал везде, кудапосылали, а потому отношение к смерти у меня наплевательское. Не боюсь я нихрена. Разучился. Сказал как-то мудрый человек: когда ты жив, смерти нет. Акогда она придет, тебя не будет. Понял? А самое-то главное, Паша... Не та тыперсона, чтобы из-за тебя серьезные люди начали доставать такого, как я. Да ктому ж ты кругом не прав, а это тоже влияет... Долг на тебе неправедный, кругомты не прав и прекрасно это понимаешь...

Довольно долго стояло напряженное, тяжелое молчание. Потомлысый сказал:

– Обсудить вообще-то можно...

Мазур его ударил – легонько, звонко, так, чтобы больно былоне на шутку, но недолго. Выпустив халат, встал и вернулся на свое место. Бросилсвысока:

– Ничего мы с тобой, скотина, не будем «обсуждать». Яговорю, а ты слушаешь и выполняешь. Пугать страшными рассказами о том, кактянут кишки через жопу, я тебя не буду – к чему долгая болтовня? Мы не в Думе,и я не Гришка Явлинский... Смотри сюда. Вон тот обаятельный молодой человек,что стоит у тебя за спиной, эту штуку вставит тебе в жопу.

Он достал блестящий металлический цилиндр не особенно ижуткого вида – сантиметров тридцать в длину и диаметром с палец. Перегнулсячерез стол, поднес загадочный предмет к глазам лысого и безмятежно продолжал:

– А когда вставит на всю длину, кнопочку нажмет...

И нажал кнопку на торце. Цилиндр мгновенно ощетинилсямножеством стальных иголок. Мазур продолжал преспокойно:

– Как легко догадаться, все это тебе моментально вонзится вкишки и куда там еще придется. Сорок с чем-то лезвий, можешь не пересчитывать.Ни один доктор, будь он хоть Господь Бог, тебя потом не зашьет. А самоесмешное, что после того как ежик раскроется, ты еще проживешь достаточно долго,чтобы подписать целую кучу бумаг. Движимый одним-единственным желанием: чтобыэту штуку у тебя из задницы не выдергивали со всей силушки... Только, как ты,должно быть, понимаешь, ты уже при таком раскладе не долг вернешь с процентами,а все движимое и недвижимое отдашь. И даже если мы благородно не станемвыдирать из тебя е р ш а, подохнешь ты через денек-другой в больничке... Скажучестно: я это не сам придумал. Не такая уж у меня богатая фантазия. Просто отнечего делать в дороге пролистал какой-то боевичок в мягкой обложке. Там какраз такую штуку грозились вставить главной героине, если она какие-то тамжуткие тайны не выдаст. Ты, конечно, не девка, но какая разница? Принципдействия тот же, оно и в заднице прекрасно сработает с тем же эффектом...

Он нажал кнопочку – лезвия спрятались. Нажал – выскочили.Поводил перед лицом собеседника и удовлетворенно улыбнулся, глядя, как тотбледнеет и потеет. Деловито сказал:

– Предположим самое худшее: ты окажешься упрямым и сдохнешь,ничего не подписав. Ну что ж, для меня и этот вариант не так уж плох. Я,конечно, потеряю свои проценты, законное вознаграждение за труды, но вот репутациимоей это пойдет на пользу: следующий клиент будет знать, что со мной шуткиплохи. Я ж совсем недавно в этом веселом бизнесе, Пашуня, мне слабину даватьникак нельзя – нужно побыстрее зарабатывать репутацию человека, у которого незабалуешь... Но ты-то при любом раскладе сдохнешь. И все, что ты болтать будешьокружающим перед смертью, меня не интересует. По-твоему, я такой дурак, чтозаранее о железном алиби не позаботился? А впрочем, пред тем как тебя выкинутьна обочине, тебе для надежности и язык можно отрезать, это в две секундыделается... И по пальцам булыжничком пройтись, чтоб писать не смог... –Мазур не глядя отложил ощетинившийся жуткими лезвиями предмет на стол,наклонился, уперся немигающим взглядом: – Кудрявый, ты ж человек в годах, пожили видывал немало. Посмотри в мои добрые усталые глаза и сам реши, пугаю я тебяили просто излагаю реальную перспективу... Ну, хрюкни что-нибудь, что тымолчишь, как засватанный?