— А слабо проверить?

Один из бандитов усмехнулся и, не церемонясь, занес над моею головой меч.

— Убегай, дура! — Староста хотел было кинуться на помощь, но Ким его остановил:

— Все в порядке. Она профессионал. Просто смотрите.

Мужчине напротив вовсе не хотелось смотреть на убийство девушки, поэтому он мудро решил закрыть глаза.

Раздался звон мечей, топот, ругань, звуки ударов, стоны. Тишина. «Все», — подумал староста. Его трясло от мысли открыть глаза и увидеть у своих ног окровавленное тело. Кровь. Много крови. Но тишина убивала больше, и он их открыл. От увиденного у него перехватило дыхание.

Девушка как ни в чем не бывало мирно стояла, деловито поправляя растрепанные волосы. На ней не было ни единой царапины, ни единого алого пятна. Вокруг лежали бессознательные тела бандитов.

— Ты справилась за три минуты, — безмятежно сообщил Ким.

— Ой, только не надо мне тут Вальтера пародировать, — поморщилась я, надевая пальто.

— Я не пародирую, говорю результат, и неплохой.

— Благодари не меня. Противники достались слабые. Мышцы есть, а драться не умеют.

— Как?! — раздался изумленный голос старосты.

— Ну, вот так. Накачались, а технику боя не отработали. Они даже мечами махали криво!

— Я думаю, он не об этом, — остановил меня Ким. — Принимайте работу. Ровно семь разбойников обезврежено. Пятеро валяются тут, шестой вниз головой висит в колодце, а седьмой вон в том сугробе, — кивнул головой парень в сторону торчащих ног.

— Как же мне вас отблагодарить? — со слезами на глазах спросил мужчина.

— Вы уже заплатили Отделу, так что… — заговорил Ким, но я его прервала:

— Пара банок маринованных грибов, желательно опят, и мы квиты!

Было шесть часов вечера, темнело. Мы неспешным шагом плелись домой. Ким шел впереди, засунув руки в карманы, сутулясь от холода, а я, дожевывая медовый пряник, тащила за веревочку санки, на которых разместились две пузатые банки с грибами.

— Я, безусловно, ожидал, что он даст тебе эти несчастные грибы, но не в таком же количестве.

— Староста оказался щедрым человеком, — проглатывая пряник, благодушно отозвалась я.

— Да, но дать тебе две десятилитровые банки опят… Что ты с ними делать будешь?

— Как что? Съем, — важно заявила я.

Ким скосил на меня взгляд.

— Верю. У тебя не желудок, а бездонный колодец, и непонятно, как туда столько влезает и куда пропадает. В фигуру, похоже, не откладывается, разве что в грудь.

Я посмотрела на свой бюст. Признаю, немаленький, но ко мне какие претензии?

— Да ладно тебе! Слушай, я у старосты узнала, неподалеку располагается деревня Коптюшка. Так там такое копченое мясо! Давай заскочим?

— Чувствую, нам понадобятся сани побольше, — обреченно вздохнул друг.

Эксперт — это человек, который совершил все возможные ошибки в очень узкой специальности.

Нильс Бор

Утро. В лесу ярко светит солнце. Мирно. Тихо. Только редкие птички сбросят с веток елок комки снега да любопытная белка покрутит усами и нырнет обратно в дупло. Благодать.

Скрестив руки на груди, посреди изрезанной лыжней дороги, стоял в ожидании Андрон — когда-то бывший начальник стражи самого Правителя страны, а ныне один из сотрудников и инструкторов ЗОГа. «Счастливец», которому в этом году выпала честь проводить зимние полевые учения. Учения обязаны проходить все гренадеры, имевшие средний уровень выполнения заданий. А именно десять команд, двадцать человек. Всем этим средневикам было меньше тридцати лет, в то время как их инструктору уже за сорок. На своих так называемых коллег по работе (а в эти две недели и подопечных) Андрон взирал с ужасом воспитателя неуправляемого детского сада. Несомненно, многие из них способные ребята, схватывающие все на лету, но вот слово «дисциплина» было им совершенно чуждо.

Суровый мужчина с жутким шрамом, рассекающим правую щеку, за плечами которого прошла не одна смертельная битва, он знал, как заставить целое войско внимать любому его слову. Но он не имел ни малейшего понятия, как втолковать этим оболтусам, что к завтраку нужно приходить ровно в восемь, ложиться в десять, комендантский час не нарушать, в женское крыло не ходить (наоборот, тоже запрещено!), и лыжная палка не предназначена для роли копья при охоте на зайцев (даже если она хорошо справляется с этой задачей).

Мужчина тяжело вздохнул — две недели, а прошло всего три дня. Три дня, но они уже успели всё! Затопить кухню, разбить четыре окна, сломать пять стульев и один стол, засорить дымоход дохлой вороной (запах паленых перьев долго не хотел выветриваться), загнать хозяина принимающего их горного лагеря на козырек крыши, а потом несколько часов пытаться снять его по методу «попади в мишень». Попали все. Хозяина госпитализировали. Что скажет начальство? И это, казалось бы, эксперты своего дела, имеющие соответствующий документ, подтверждающий вышесказанное! А главная проблема состояла еще и в том, что половину компании представляли маги, у которых так и чесались руки продемонстрировать «новенький приемчик». Ну и демонстрировали бы свои приемчики в безлюдной чащобе леса! Так нет, им необходимо исключительно в доме устраивать пожары и наводнения! Господи, а ведь еще одиннадцать дней! Одиннадцать…

От тяжких мыслей, переходящих в извечные вопросы «за что, зачем и почему именно я?!», Андрона оторвал внезапно выехавший из-за елок лыжник и за ним пара следом. Что же, пора возвращаться к работе.

Вскоре вокруг инструктора собралась порядочная толпа народа, невесть каким чудным образом сумевшая уместиться на узкой дорожке.

— Ну что, все добрались?

Пару секунд по толпе разносилось оживленное шушуканье.

— Нет, не все. Акира и Ким пока не приехали, — сообщила Альма, двадцатилетняя девушка с рассудительным выражением лица, обрамленным длинными светлыми волосами.

По спине Андрона пробежала дрожь.

— Опять эта парочка! Почему у них все не славу Богу?!

— Кто знает? Может, они чем-то его прогневали, — пожал плечами кудрявый Май, возводя глаза к небу.

— Уж скорее я, — тихо проворчал Андрон. — Ладно, будем ждать.

Чудесное утро! Солнце светит, легкий морозец щиплет щеки, птички не поют, но пролетают желтобрюхие синички. Елочки покрыты снегом, словно сахарной глазурью. Да, глазурь… Я, поглощенная мечтами, готова была укусить ближайшую ко мне ветку, как вдруг, в который раз, прозвучал знакомый голос:

— Ты там корни пустила? Спускаться собираешься? Я, безусловно, понимаю, спешить нам некуда, нас всего лишь ждет восемнадцать и один человек, и этот один человек крайне недоволен. Но этот пустяк никоим образом нас не волнует. А вот то, что я медленно, но верно превращаюсь в сосульку, волнует. Будь так добра — пошевеливайся.