Глава 4

Время безупречно шло вперёд, покрывая пылью разрушенные города. Вместе с временем шёл я, созерцая просторы мира. Недостаток продовольствия и всего необходимого, очаги в домах, как во время средневековья, изношенная одежда, бродяги, сомнительные личности, встречающиеся в пути, я это созерцал, это существующее время, которое я устроил сам.

Виктор сидел сложа ладони и молился мысленно. Пламя свечи озаряло его лицо в сумрачном помещении. Вера в Бога сохраняла его жизнь, которая была у всех людей, выживших в настоящем времени, поддерживающих свою жизнь, которая таковой называлась в этом мире, покрытом пеплом и усыпанном костями бывших живых людей на планете Земля. Её вращение не остановилось, и солнце продолжало гореть как прежде. Как и в веке, я созерцал восходы и закаты солнца, очаровываясь красотой, и в тоже время осознавая горесть произошедшего для людей. Чувствовал ли я печаль? Моя печаль была сожжена 666-ю боеголовками, которые я запустил нажатием одной клавиши. Какое удовольствие от жизни можно получить в настоящее время? Меня принимали за бродягу путники и городские жители, а я искал Призрак Надежды. За её сенью пряталось то, что обретали счастливые люди в мирное время века.

Даша встречала рассвет глядя в окно. Осеннее дерево стояло невдалеке, просыпались бандиты и город, в котором она жила. Десять лет назад такой же рассвет радовал её, а теперь он пробуждал грусть и меланхолию. И города стали уже более запущенными, в которых ещё жили люди. Но люди продолжали жить. Вопреки сатанинскому замыслу, человеческое не было изжито. Да, это был мир беззакония и выживания, силы и насилия. Человечество упало в развитии, которое было похоже на времена средневековья с использованием современных предметов, которые были созданы в веке, и которые изготавливались и сейчас кое-где, где существовали очаги цивилизации. Но никто не отменил человеческих чувств, дружбы, любви, общения, стремления к лучшему, благополучному.

Я проходил один заброшенный город и увидел череп, который окаймляла цепочка с жетоном. В черепе была дыра, кому-то отстрелили голову. Брошенные поржавевшие автомобили, полуразрушенные здания и ветер, одиноко гулявший среди пустынных улиц. Когда-то здесь была жизнь, женщины заходили в этот магазин одежды, вывеска которого покосилась и витрина была разбита, пыль и полумрак теперь обитали в нём. В таких местах можно было сейчас встретить кого угодно, но женщин маловероятно. Я почувствовал пустынное одиночество с наветом тоски, приходящей от созерцания заброшенного города без людей. Цивилизация отсутствовала в этом, покинутом людьми, месте. От неё осталось память означаемая постройками века некогда процветающего города. Я включил Моцарта, который зазвучал в моих наушниках и пошёл вперёд.

Александр подошёл к Виктору:

– Помолимся вместе.

Они сели за столом в полумраке кельи и начали молиться. Когда они закончили, Виктор сказал:

– Завтра с утра я отправляюсь в путь.

– Я это предполагал, и это твоя воля, Виктор. Но лучше бы ты пошёл к Серафиму, присоединился к пастырям.

– Нет, я пойду один.

– Ты идёшь на погибель.

– Да, я знаю, но другого выбора нет.

Александр задумчиво подпёр подбородок руками. Виктор встал из-за стола и вышел из кельи. Александр подошёл к иконе, перекрестился и вышел следом.

Я же прошёл треть пути до монастыря. Сейчас каждый жил чем мог, и я не спрашивал об этом случайных людей, вступавших со мной в редкий разговор время от времени. Виктор плохо спал эту ночь, а я спал в спальном мешке в покинутом людьми городе. Мрачно это было осознавать, что, возможно, ты один во всём городе, в котором раньше жило 400 тысяч человек. Я прислушивался к ночным звукам непонятного происхождения, глядя в темноту, но я уснул. На утро я развёл костёр, вскипятил чаю и отправился дальше. Я созерцал эту явь – утро пустынного города. Вот, это великолепие, которое я устроил по причине, которая уже была затёрта прошлым, причина забывшаяся с течением времени. Но я надеялся, что человечество возродится во времена, которые наступят после меня. Когда-то здесь отмечали день города, и фейерверки искрились в небе, люди поднимали головы и радовались жизни. Теперь же пустынные окна смотрели на тебя безмолвно и грустно. Моя информация – это был окружающий мир, интернет был убит, книги можно было поискать в заброшенном городе в бывшем книжном магазине, в который я зашел, проходя по центру города. Некоторые полки были опрокинуты, на других книги стояли как и прежде, с наветом времени и безлюдности. Я выбрал одну из них, много я унести не мог. В остальном, я созерцал людей в небольших обитаемых городках и сёлах. Телевидение тоже было убито. В одном баре я наблюдал телевизор, по которому крутили клипы века, это мне напомнило прежние времена, я смотрел на Майкла Джексона и думал, что он не дожил до этого времени, в котором нельзя спеть всему миру, который тебя будет слушать и восторгаться.

Александр сидел в тишине помещения, размышляя о насущном, Викторе, которого он проводил утром, Серафиме. Он не видел Серафима с века, и думал, какой он сейчас? Александр не предполагал, что к нему путешествую я, он размышлял о пастырях и его чувства склонялись к их деянию. Благопристойство монашества умиротворяло, но зло обитало в настоящем мире. И это зло олицетворял его двоюродный брат – Дианон. Слова Александра не дошли до Дианона. Противоречивые чувства одолевали Александра, в детстве он дружил с Дианоном, их отцы были братьями, а теперь, он, Александр обращён к Богу, а Дианон к Сатане. Мы предстанем перед Богом по окончанию жизни, а что будет с Дианоном? Как он ответит за свою жизнь? Эта было вечное противостояние Бога и Сатаны.

Чувство бессмысленности иногда навевало на меня, это было мне не впервые, тогда я включал громче музыку и шёл дальше, глядя вперёд перед собой. В такие минуты мне становился безразличным исход борьбы добра и зла. Потом оно несколько уходило, я смотрел в небо, очаровываясь ему. Где-то была Алиса, она могла также смотреть на осеннее небо. Я вспомнил время перед запуском ракет: всё было тихо и спокойно, никто не ждал апокалипсиса. Я мог бродить по мирным улицам. Потом началась суматоха, а дальше выживание. Я уже перестал бредить тобой, я продолжал жить. Жить в пути. Мне нечем было почистить зубы, а стоматолога я давно не видел. Поэтому я решил поискать заброшенный магазин, чтобы найти зубную пасту, и я её нашёл. Досталась она мне бесплатно, хотя ценник указывал, что она стоит 89 рублей 90 копеек.