Бездельник! Виктория готова была побежать вслед за ним, но отец решительно шагнул к ней.

— Пойдем, девочка.

— Я не выйду замуж за Сина Графтона! — выпалила она.

— Нет, выйдешь! Я не раз предупреждал тебя, но ты и не думала прислушиваться к нашим советам. Если ты не станешь его женой, никто из нас уже не сможет больше показаться в Лондоне. Половина твоих кавалеров видела у тебя то, что неприлично назвать… Дважды за один вечер, как сообщила мне леди Фрэнтон.

— Но…

— Достаточно, — отрезал он. — Мы сделаем все приготовления завтра.

Виктория открыла было рот, чтобы возразить, но при виде свирепого взгляда отца успокоилась и замолчала. Завтра еще так далеко — у нее достаточно времени объяснить все случившееся, когда родители смогут ее выслушать. Одно ей было абсолютно ясно: ни при каких обстоятельствах она не выйдет замуж за Синклера Графтона, маркиза Олторпа. И разумеется, не потому, что он явился так внезапно, как темный демон-искуситель, и сделал ей предложение.

Этот проклятый ублюдок Марли снова пытается испортить ему жизнь.

Надо было решать: умыкнуть ли подружку виконта или расправиться с ним самим. Принимая во внимание последствия вчерашнего вечера, Синклер вовсе не был уверен, какой из шагов окажется наиболее приемлемым.

Кто-то постучал в дверь спальни, но он не обратил на это внимания и продолжал бриться. Его камердинер, однако, выпрямился и посмотрел на дверь.

— Нет, — произнес Синклер, прежде чем Роман смог что-нибудь предложить.

— А вдруг это что-то важное? Твоя невеста могла покинуть Англию.

— Или еще один из ее поклонников прибыл, чтобы застрелить меня.

Маркиз не прочь был бы повидать одного из них. У него в кармане лежал очаровательный пистолет с перламутровой ручкой, как раз для таких случаев.

В дверь опять постучали, на этот раз громче.

— Может, все-таки…

— Перестань так нервничать.

Камердинер неподвижно смотрел на хозяина какое-то время, затем отделился от стены и широко распахнул дверь.

— Это Майло, милорд.

Ничуть не удивившись, Синклер продолжал брить подбородок.

— Благодарю тебя, Роман. Ты не знаешь, чего он хочет?

— Я бы знал, милорд, но он все еще не разговаривает со мной.

Син со вздохом бросил бритву в тазик с мыльной пеной. Подхватив полотенце, он поднялся на ноги и повернулся к двери.

— Да, Майло?

Дворецкий обошел Романа, стараясь не смотреть на гротескно одетого камердинера.

— Почта только что доставила письмо для вас, милорд. От леди Стэнтон. — Тон Майло был не дружелюбнее абсолютного молчания, которым он приветствовал Романа.

Маркиз вытер остатки мыльной пены с лица.

— Благодарю.

Дворецкий протянул ему послание, и Синклер положил в карман сложенную бумагу, даже не взглянув на нее.

— Майло, ты часто прерывал туалет моего брата, чтобы принести ему пустячную корреспонденцию?

Дворецкий покраснел.

— Нет, милорд. — Он поднял свой заостренный подбородок. — Но пока я еще не знаю ваших привычек. К тому же я не предполагал, что письмо пустячное. Извините.

— Извинения принимаются. Пожалуйста, пошли леди Стэнтон букет алых роз с моими наилучшими пожеланиями и сообщи господину Туодлу, что сегодня вечером я не ужинаю дома.

— Хорошо, милорд.

— Майло!

Дворецкий обернулся.

— Да, милорд.

На лице Синклера появилась мрачная улыбка.

— Забудь про леди Стэнтон. Я сам разберусь с ней.

— Я… да. Как прикажете, милорд.

Как только дворецкий вышел, Роман закрыл за ним дверь.

— Тебе следовало бы уволить этого напыщенного индюка.

Синклер пожал плечами:

— Он достаточно опытный дворецкий.

— Да, но мне не нравится твоя идея сохранить штат прислуги твоего брата. Один из них способен однажды ночью всадить пулю тебе в голову.

— Я не хочу, чтобы кто-нибудь из них скрылся из виду. — Сев в кресло, Синклер жестом указал на костюм, разложенный на большой смятой постели. — Кроме того, я не собираюсь удивлять этим голубым безобразием моего будущего тестя.

— Но одежда вполне подобает случаю…

— Точно. Он может одобрить ее, и где я тогда окажусь? Подбери что-нибудь в бежево-кремовых тонах.

— Тогда вы будете выглядеть повесой.

— Я и есть повеса, идиот. Я не намерен позволить Стиветону забыть об этом хотя бы на минуту.

Олторп вынул из кармана письмо и, пробежав его глазами, сердито откинулся на спинку кресла.

— Сначала общество пыталось навязать мне неожиданную женитьбу, а теперь еще и это. Недаром говорят: «Пришла беда — отворяй ворота».

— Можешь сколько угодно обзывать меня идиотом, — проворчал камердинер, — но ты первый, кто попал в брачную ловушку Лисички Фонтейн.

— Я еще никуда не попал. Мы теперь на равных с Марли.

— А как же женитьба?

— Это был единственный путь избежать побития камнями и изгнания из Лондона.

— А…

— Вот тебе и «а»… Ни один отец в здравом уме не позволит своей дочери выйти за меня замуж. Все считают, что безопаснее приковать меня за ногу к какой-нибудь бедняжке, но это недоразумение. — Синклер перечитал письмо, ища в нем хоть какой-то луч надежды. — Бейтс шлет тебе привет.

— Мог бы прислать и кое-что посущественнее, мошенник. За ним должок в десять фунтов.

Наконец на кровать легла надлежащая одежда, и камердинер направился к туалетному столику.

— А кто эта леди Стэнтон?

— Вдова, живущая в Шотландии, дальняя родственница Уолли, седьмая вода на киселе.

— Звучит вполне безопасно.

Синклер взглянул на слугу.

— Хотелось бы думать, что я кое в чем сведущ и твои десять фунтов находятся на пути в Лондон, если тебе это интересно.

Это известие подействовало на слугу умиротворяюще.

— Бейтс ничего не раскопал?

— Нет, хотя, полагаю, всегда есть надежда. Уолли и Криспин встречаются с ним. Здесь мы перегруппируемся. На Уэйхаус-стрит сдается дом, вернее, это делает леди Стэнтон. — Олторп протянул письмо камердинеру.

— По крайней мере я рад, что приезжает Криспин, — сказал Роман. — Может быть, он сумеет уговорить тебя образумиться и не кончать дело женитьбой.