— Что ж, благодарю за весьма ясно высказанное мнение. — Синклер почувствовал себя так, словно потерял слона и королеву в шахматной партии, и теперь его ожидал неотвратимый мат. Но, что удивительно, он не испытывал особого ужаса. Все, что ему оставалось, это признать свое поражение, а отношения с Лисичкой Фонтейн в постели будут утешительным призом. К тому же он никогда не думал о завтрашнем дне и всегда полагался в этом на Томаса.

— Виктория войдет в древнее высокоуважаемое семейство, и это хоть как-то скрасит последствия вашего недостойного поведения.

— Рад услужить, — язвительно ответил Синклер.

— Подождите здесь. — Стиветон поднялся на ноги. — Я сейчас позову вашу невесту.

Маркиз совсем не был уверен, что ему хочется увидеть ее. Как ни привлекателен был приз, ему не нравилось чувствовать себя загнанным в угол. Итак, чтобы не покидать Англию и не отказываться от своих поисков, он вынужден будет жениться на Лисичке Фонтейн. Какая досада!

Он показал себя отменным дураком, и сейчас Стиветон использовал минутную потерю им здравого смысла, чтобы избавить свое семейство от неуемной вертихвостки.

Все это чертовски усложняло положение дел.

— Проклятие!

— Я высказалась точно так же, когда отец сообщил мне, что вы здесь.

Леди Виктория Фонтейн вошла в кабинет отца с таким спокойным видом, будто собиралась обсуждать погоду, и Синклер против воли поднялся. Еще накануне вечером он заметил, что в ее присутствии ему хотелось выглядеть «на все сто».

Обойдя стул, он взял ее руку и поднес к губам.

— Доброе утро, леди Виктория.

Ему нравилось касаться ее. Она не убрала руку, и он провел губами по ее пальцам. Виктория продолжала спокойно смотреть на него, и лишь ее фиалковые глаза были немного растерянны. В скромном муслиновом платье она притягивала его внимание еще сильнее, вызывала желание.

Наконец девушка освободила руку, повернулась к окну, и Синклер увидел, как покачиваются ее бедра обтянутые шелковистой тканью.

— Отец сказал, что вы приняли его условия. — Виктория облокотилась на широкий подоконник.

— Да, условия оказались достаточно щедрыми.

Она кивнула:

— Граф никогда не скупится по мелочам.

Синклер долго не отрывал от нее глаз, завороженный часто бьющейся жилкой на ее шее.

— Вам, похоже, также свойственно быстрое принятие решений.

— Мне хотелось, чтобы вы вытащили меня в сад, — призналась она, покраснев, — но я не предполагала, что вы попытаетесь раздеть меня догола.

Она хотела его.

— Вы не казались чрезмерно обеспокоенной этим — пока не появился ваш отец.

Приятный розовый цвет на ее щеках стал еще гуще.

— Я согласна, милорд, что вы хорошо целуетесь, — по-видимому, у вас не было недостатка в практике.

Слегка изумленный этим замечанием, Синклер поклонился.

— Я доволен, что все мои усилия привели к чему-то хорошему.

— Слишком хорошему, если судить по моим родителям.

— Я приношу извинения за то, что наши объятия стали достоянием публики, но не за то, что целовал вас. — Он приблизился к ней, испытывая все большее влечение, даже несмотря на накинутую ему на шею брачную петлю. — Вы великолепны.

Она повернула к нему головку.

— Все еще стараетесь соблазнить меня? — Виктория отошла от окна и направилась к двери. — Это ни к чему, лорд Олторп: вы уже выиграли мою руку.

Синклер с любопытством наблюдал, как она тихо прикрыла дверь и повернулась к нему лицом.

— Если вы хотите продолжить то, что мы начали прошлой ночью, миледи, — пробормотал он, — я охотно присоединюсь к вам. Чрезвычайно охотно.

— Кое в чем я готова участвовать, чтобы выбраться из этой истории. — Виктория понизила голос. — Вы ведь вряд ли хотите, чтобы брак состоялся, не так ли?

— И что вы предлагаете?

Она хлопнула в ладоши и сразу взялась за дело.

— Последние пять лет вас постоянно видели в Европе. Никто ничего не подумает, если вы решите вернуться туда.

Итак, этот маленький вулкан думает, что может диктовать ему условия. Ее отец прав в одном — она способна устроить ему «хорошенькую жизнь».

— Возможно, вы правы.

— Если дело в деньгах, то в моем распоряжении имеется сумма, которая принадлежит только мне. Вы могли бы достойно существовать в Париже ну, скажем, на тысячу фунтов в год?

Маркиз не верил своим ушам.

— Вам хочется, чтобы я вернулся в Париж?

— Да, и чем скорее, тем лучше.

— И вы готовы платить за мою еду, квартиру, одежду, поддерживать меня? — Он принялся по очереди загибать пальцы.

На лице Виктории появилось некоторое сомнение.

— Ну да…

— А как насчет того, чтобы навещать меня время от времени и приносить мне шоколад?

Глаза девушки сузились.

— Я не предлагаю содержать вас и не имею в виду какую-либо грязную сделку. Мне нужно только, чтобы вы держались подальше от меня.

— К этому все и сводится. Неужели у вас есть другие потенциальные женихи, скрывающиеся где-то в сельской местности?

— Я говорю абсолютно серьезно.

Синклер подошел ближе.

— Но я не хочу возвращаться в Париж. Мне здесь нравится.

— А я уверена, что вы будете гораздо счастливее среди ваших экстравагантных подружек, в Париже. Между прочим, там очень приятно находиться в это время года.

— Здесь тоже неплохо, тем более рядом с вами.

— Но вас не любят в Лондоне! — выпалила она и побледнела.

И никто из жителей Лондона не знает, что за последние пять лет он раз десять готов был умереть за них. У Синклера сжалось сердце, и он отвернулся, чтобы скрыть внезапно вспыхнувший в его глазах гнев.

— Мало кто понимает, насколько я очарователен, — спокойно заявил он, притворяясь, что изучает вид, открывающийся из окна.

Неожиданно Виктория положила руку ему на плечо.

— Извините, — тихо сказала она. — Это было жестоко.

Жалость — вот еще одно чувство, которое не вызывало у него симпатии.

— Думаю, Лондон полюбит меня гораздо сильнее, если я буду в вашей компании, леди.

— Но…

— Вы очень популярны — можно сказать, любимица общества.

Это могло бы сыграть ему на руку, подумал Син, любуясь ровным кремовым цветом ее кожи. Их брак не только возвысит его в глазах общества, но и откроет ему доступ в места, которые иначе были бы закрыты для него из-за потрепанной репутации. Принимая во внимание ее собственную одержимость, она не будет цепляться за него каждую минуту и вмешиваться в его дела.