меня помочь заполнить бланк в налоговой начинающему бизнесмену Астахову.

Он сразу очаровался моим умом и сообразительностью, что принял меня на работу личной помощницей.

Астахов был застенчив и торговал трусами в маленькой палатке, особо не верив, ни в себя, ни в свои трусы. Я сумела убедить мужчину в значимости, и когда его самооценка поднялась до небес, то и дела пошли в гору.

Я продолжала мотаться по всем поручениям, пока Астахов колотил состояние. Он стал крупнейшим производителем, открыл сеть бутиков по всему миру, а я оказалась ему не нужна…

Астахов попросил меня на выход, но «заботливо» порекомендовал Шахову. Артур впоследствии тоже меня уволил, передав Хакимову и так по цепочке.

За много лет вот этой несправедливости я не выдержала сама, зареклась больше не помогать ни одному олигарху! Спасибо, накушалась сполна!

— Ниночка, не капризничай, — смеется Золотов и едет по ближней дорожной полосе.

В его голосе я не слышу благородства, только горькие ноты издевки.

Он ставит меня в неловкое положение перед людьми на улице, которые знать меня не знают и я их тоже. Но все равно мне стыдно. Складывается впечатление, что мужчина на роскошном внедорожнике просто желает меня подснять.

Я много лет вращалась в кругах, которые обычным девушкам и не снились. Но! Слава богу, мои боссы не воспринимали меня как женщину, была для них бесполым работником.

И я отлично запомнила их высказывание о том, что к состоятельным мужчинам бедные девочки прыгают в объятья бесплатно. Только потому, что у них имеется авто премиум-класса и дорогие часы на запястье.

— Максим Леонидович, я бы послала вас кое-куда…но и так вижу, что вы оттуда!

С этим человеком я больше путаться не хочу! Мне пришлось когда-то сотрудничать с Золотовым, чтобы по долгу чести помочь его брату расправиться с врагами. Достаточно.

Искренне благодарна Максиму только за своих сыновей, двух чудесных мальчишек, о которых Золотову знать необязательно.

Подхожу к остановке и пытаюсь слиться с толпой. Прячусь за серыми спинами людей, жмусь к самым стенкам маленькой синей будки.

Целеустремленный Золотов тормозит возле остановки, поджидая меня. Вскоре он вынужден убраться. Максиму сигналит подъезжающий автобус и требует освободить карман.

По жизни я невезучая, но сегодня удача мне улыбается. Автобус оказывается нужного маршрута.

Кое-как протискиваюсь в салон, отвоевываю себе место в зоне, где можно постоять. Другие пассажиры, конечно, придавливают. Мы все тут как кильки в банке. Зато без Максима!

В тесноте да не в обиде добираюсь до своей остановки.

Золотов к этому моменту уже исчез, наверное, отправился по своим нуждам более ценным, чем я.

Руки дрожат от тяжести пакетов. Скрипя зубами, тащу их к дому. По привычке сначала заглядываю на детскую площадку в поисках мальчиков. В свободное время они любят гулять на свежем воздухе, а не сидеть в квартире.

— Ваня! Дима! — окрикиваю и отвлекаю от игры в футбол. — Вы уроки сделали?

— Да!

Они у меня в этом году пошли в первый класс.

— Идемте домой, скоро стемнеет!

— Мы не пойдем! — хором отвечают. — Там какие-то дядьки!

— Что за дядьки?..

Последний вопрос я говорю почти неслышно, ощущая страшный жар и панику. Руки трясутся сильнее, но усталость не чувствуется из-за прожегшей до самых костей тревоги. Оставив сыновей во дворе, срываюсь с места и бегу в дом. Вихрем взлетаю на второй этаж.

Дверь в квартиру настежь распахнута. Слышу, как ноет и голосит свекровка. Бросаю пакеты возле порога, не разуваясь, крадусь дальше.

В кухне застаю трех здоровенных мужиков в черных куртках. Мощными фигурами они загородили весь обзор.

— Эй, что здесь происходит? — строго выкрикиваю я.

Один из верзил оглядывается и отступает.

Замечаю сидящего за столом мужа. Он осунулся, облокотился и держится за голову.

Рядом порхает его мать.

— Нинка, ну наконец-то! — визжит Зинаида Васильевна. — Ты посмотри, что за караул творится! Коллекторы явились и грозят расправиться с Алёшенькой, если он не отдаст хотя бы часть денег.

— А нечего было питать иллюзии! Лёша уже горел на ставках, но жизнь ничему его не учит!

— Он твой муж! — гавкает. — Вы семья и в горе и в радости!

У свекрови даже высыхают слезы на щеках, а голос становится тверже. Сыночка своего она любит больше жизни, а он души не чает в маменьке.

Я вспоминаю о собственных детях, что все это время вынуждены быть на улице и о том, что мальчики должны воспитываться в полной семье.

— Мужики, — спокойно обращаюсь к коллекторам и достаю из внутреннего кармана курточки деньги, что успела заработать у Грозных, — вот возьмите, пока что есть…

Черноволосый как смоль человек дергает бровью и хмурится. Забирает пачку и наспех пересчитывает.

— Этого мало Нин, не обессудь.

— Будет еще, — заверяю я.

С вышибалами я уже знакома. Не раз приходилось встречаться и оплачивать долги Алексея по крупицам. Но раньше они никогда не совались к нам в квартиру.

— Срок даю в неделю, Нинок, только из уважения к тебе. Сама понимаешь, над нами тоже начальство, а оно требует.

— И что будет потом? Если вдруг не найдем деньги.

— Останетесь с голым задом на улице.

Мужчина, в свою очередь, вынимает чековую книжку и ручку. Быстро царапает на листе остаток долга, от которого темнеет в глазах. Кивнув остальным, зазывает всех на выход.

Провожаю коллекторов, прикрываю дверь, но не запираю.

Возвращаюсь к домашним.

Алексей, поняв, что мы остались одни и, воспрянув духом, тут же вскакивает из-за стола. Он человек взрывной, особенно когда чужих нет рядом.

— Всё! Приплыли! — орет он. — Теперь надо срочно думать, как погасить долг! — оборачивается к свекровке. — Мать, ты пенсию получила?

— Чего? — встает на дыбы. — Я больная женщина, не разевай рот на мои копейки. Мне лекарства на что покупать? Помогу, чем смогу, но все не отдам.

Зинаида Васильевна получает минималку, и ее жалкие подачки будут как капля в море. Даже если мы продадим дачу, нашу трехкомнатную квартиру и переберемся в плохенькую каморку за городом, денег все равно не хватит. Очень жирные проценты успели добавиться.

Алексей, фыркнув, обращает внимание и на меня.

— А ты, Нинка? Ты же богатая. Вон сколько деньжищ зарабатывала. Пора делиться!

— Все деньги лежат на сберегательном счету моих детей, и распоряжаться ими могут только Ваня и Дима после совершеннолетия, — тоже встаю в позу.

Ни один босс деньгами меня не обижал. Однако больше половины выручки я каждый месяц переводила детям на светлое будущее. Мне не хотелось, чтобы сыновья повторили мой путь. Да и деятельность порой была рискованной. Случись что со мной?..

Остальные тридцать процентов тратила