Подробностей домовой не знал. У его древнего, почти начистовымершего народца письменности не имелось и летописей не велось, а визиты иобмен новостями становились все реже. Серый оказался мужского пола, имел имя –Карах – и, похоже, был в этих краях чуть ли не последним представителемсгинувшего племени. Насколько Сварог понял, племя это, не лишенное разума,телепатических способностей и зачатков магии, состояло в крайне дальнем ивесьма запутанном родстве с гномами и свой расцвет пережило во временаневероятно древние, когда подобные Сварогу люди еще не поселились на Таларе,именовавшемся тогда Грауванн, и здесь обитали какие-то «другие». Карахнастаивал, что в старые времена здесь жили именно «другие», не чуравшиеся магиии неизвестно куда сгинувшие под напором пришельцев. Со временем, покинувпрежние места обитания (должно быть, и здесь не обошлось без напорапришельцев), соплеменники Караха перешли на положение домовых, в каковом иоставались многие тысячелетия, пережив даже Шторм (который Карах именовалВеликой Тряской). Люди о них, в общем, знали, но особо не притесняли, стараясьдаже по мере возможности использовать по хозяйству. Даже в замках хозяевЯмурлака, вовсю баловавшихся черной магией, можно было прожить, если немозолить глаза. Но постепенно Ямурлак обезлюдел, замки и города один за другимгибли под ударами не жаловавших черной магии соседей, этот держался дольшевсех, в основном благодаря тому, что соседи перестали устраивать сюда лихиенабеги, но лет пятьдесят назад нагрянули сводить счеты с хозяевами некиетокереты, разнеся все вдребезги. И Карах остался в полном одиночестве – одниродственники и соплеменники умерли, другие подались искать лучшей доли. Карах,как понял Сварог, относился скорее к консерваторам, свято чтившим древниеобычаи, и потому остался здесь. Со временем он, похоже, убедился, что сконсерватизмом чуточку перебрал, но переигрывать оказалось поздно – двинуться вбольшой мир в одиночку он не решился, а редкие проезжающие, как правило, сбольшим азартом начинали на него охотиться, и мысли у них были самые гнусные –Карах без труда проникал в них и убеждался, что в лучшем случае его запихнут вклетку в качестве экзотического украшения, а в худшем – запытают до смерти, неверя, что выдал все клады.

Сварог слушал болтовню нежданного спутника, не переставаяследить за небом и окрестностями: гарпии были бы очень некстати. И погоня былабы некстати. Пусть лошади и отдохнули, но ездок из Сварога все же был не ахтикакой. Но время шло, а никто не бросался на него ни с неба, ни с земли, и сзадине объявлялось никакой погони. Да и Карах не чувствовал никаких злобных сил ниспереди, ни сзади, ни по бокам, ни сверху. А вот чтобы предсказатьприближающуюся непогоду, магических навыков не требовалось. Небо затянутонизкими грязными, растрепанными тучами. Траву, медленно обживающую лишеннуюжизни дорогу, то и дело трепал холодный, пронизывающий до костей ветерок, рвалв клочья сухие облачка бурой пыли, поднятой копытами. Что гораздо печальнее –Карах клялся, будто никто сегодня по этой дороге до Сварога не проезжал. Сварогчасто оглядывался, долго смотрел назад, когда менял коней, временами вынималподзорную трубу – нет, ни следа капитана Зо и его людей…

Когда их атаковали, капитан Зо приказал всем, не оглядываясьдруг на друга, прорываться в Фир Норт… Но, может быть, таким образом Зо хотелна время избавиться от невольного соглядатая в лице Сварога? Действительно,поверил бы на месте капитана Сварог незнакомцу, заявившемуся на борт «Божьеголюбимчика» и утверждающему, что он вроде как граф Гэйр, а вроде бы и нет, и чтоприбыл он на Талар с другой планеты? Бред сивой кобылы… А ведь Зо не просто подпарусом гулял, он шел выполнять секретное задание – смертельно опасное, потомучто по другую сторону баррикад находятся прихвостни самого Князя Тьмы.

Однако капитан поверил. Или сделал вид, что поверил. И дажепредложил участие в этой тайной экспедиции. Почему – гадать без толку.

Как бы поступил Сварог дальше на месте капитана? На местекапитана Сварог в первой же стычке попытался бы проверить новобранца в деле, азаодно и повязать «пролитой кровью». Все так и было! Только кровь, пролитая Сварогом,оказалась кровью никчемных людишек, статистов, и отринуть последние сомнения вискренности намерений новоиспеченного графа Гэйра не могла.

Тогда Сварог, доведись ему командовать отрядом вместокапитана Зо, убедился бы, что новичок имеет равные с остальными шансы навыживание (равные? Большие! Он же лар!), и попытался бы тихонько в конце концовот новичка отделаться. Не из подлости душевной, а потому, что не имеет праваизлишне рисковать.

Так поступил бы Сварог. А капитан Зо? Здоровенный мужик скрасной рожей, всегда, даже в походе чисто выбритый, с роскошными бакенбардами.С замысловатой ухарской серьгой в ухе. Любитель ношения кафтанов на голое тело.При всей опереточности внешности и манер капитан был совсем не дурак. И, вполневероятно, он принял именно такое решение, какое выбрал бы и Сварог на егоместе.

А это значит, что в данный момент уцелевшие моряки могутдвигаться куда угодно. И коль Фея Смерти поцеловала только Борна и Чабу, естьнадежда, что остальные сейчас пребывают в добром здравии.

Борн, Борн…

Сварог помотал головой, вспомнив последние минуты,проведенные с бежавшим из-под небес ларом. И понял, что все его догадки озамыслах капитана были шиты белыми нитками. Сварогу доверяли. Он был принят вотряд капитана Зо на равных. И теперь, когда он, вероятно, остался один извсего отряда, он должен донести полученную информацию о навьях, ожившихмертвецах, до заинтересованных, как говорится, лиц.

Так размышлял Сварог, в меру своего умения направляя коней икутаясь в не слишком теплый плащ. Проходил час за часом, нависшие над дорогойскалы и урочища сменялись перелесками, а те – долинами… И одинокий (если несчитать мирно посапывающего домового) всадник в глубине души подозревал, что извсех отправившихся в экспедицию вояк уцелел только он. Как ни гнал от себяподобные невеселые мысли…

Уже смеркалось, когда они миновали покосившегося каменногоистукана с полустершимися письменами на груди, отмечавшего границу Ямурлака.Моросил мелкий противный дождик, Сварог накинул плащ, а Карах забрался к немуна плечо, под капюшон. Кони шли рысцой, их не надо было подгонять, они самиспешили привезти всадника хоть к какому-нибудь пристанищу. Становилось всетемнее. Карах, изнуренный долгим молчанием и одиночеством, что-то тихо болтал –на сей раз про Морских Королей.

– Черт! – сказал Сварог, резко натянув поводья.Карах от неожиданности качнулся у него на плече, впечатался в щеку пушистоймордой.

– Что случилось, хозяин?

Сварог ругался сквозь зубы. Некого винить, кроме себясамого.

Он расслабился за спокойные часы без погони и встречныхопасностей, не подумал о простой вещи: следовало остановиться на ночлег, покане стемнело и различима была полузаросшая дорога. Он ведь прекрасно знал, чтоне успеет засветло добраться до Фиортена, но ехал и ехал в сгущавшихся сумерках,целиком положившись на коня. А конь, бессловесный и нерассуждающий, трусил себерысцой, пока они не очутились в открытом поле, продуваемом ветром, и ужеосновательно промокшие под мерзким, мелким дождем.