— Твоя тачка?

— Моя, — ответил Антон.

— А чего так слабо?

— Я парень скромный.

— Еще бы, — хихикнул его собеседник.

— Ну, давай, Антон, — забасил третий голос. —В случае чего… короче, сам знаешь…

— Спасибо, Петр. — Антон сел за руль, мы отъехалиметров на сто, и он позвал:

— Эй, ты здесь?

— Здесь, — пискнула я, приподнимаясь, села назаднем сиденье и спросила:

— Как прошла встреча? Или это вопрос не по делу?

— Встреча прошла на уровне, — хмыкнул он. —Ценными сведениями не разжился, но Москва, как утверждают умники, строилась несразу. А вот жильем мы теперь обеспечены.

Я не знала, что на это ответить, но на всякий случайпробормотала:

— Хорошо.

Мы поднялись на мост, объехали кремль и вновь начали петлятьпо улочкам, приближаясь к реке. Сразу за старой лодочной станцией пошлиновостройки, типовые девятиэтажки, облезлые, серые, унылые. Возле одной из нихмы и остановились.

— Ну вот, будем считать, что мы дома, — бодрозаявил Антон и первым вышел из машины. Ватага мальчишек гоняла мяч наимпровизированной детской площадке в трех шагах от мусорных контейнеров. Антонпосмотрел на них, на унылый двор-колодец и заметил:

— Пожалуй, надолго машину здесь не оставишь. Раньше пососедству была платная автостоянка.

Я кивнула, и мы зашагали к подъезду. Кодовый замокотсутствовал, впрочем, как и часть двери, кто-то так пнул ее ногой, что теперьв этом месте красовалась огромная дыра. Подъезд тоже не порадовал, грязный,пахнущий кошками, почтовые ящики изувечены, на тех, что уцелели, виселиамбарные замки.

— Не скажешь, что живут красиво, — присвистнулАнтон, а я пожала плечами:

— В моем подъезде то же самое.

По лестнице мы поднялись на второй этаж, Антон подошел кдвери с номером шестьдесят, извлек из кармана джинсов ключ, и через мгновениемы оказались в небольшой прихожей, обставленной с претензией на роскошь:зеркало во всю стену, оленьи рога вместо вешалки, морской пейзаж в нелепой рамеи бра под хрусталь, на полу красная ковровая дорожка. Сбросив туфли, я прошласьпо квартире. Выяснилось, что квартира однокомнатная, кухня выглядела обычно,если не считать огромного плаката над кухонным столом с изображением совершенноголой девицы. Гостиная произвела впечатление, то есть никакой гостиной она,конечно, не была: посередине стояла огромная кровать, застланная пушистымпледом, справа шкаф-купе, слева музыкальный центр на журнальном столике,телевизор на подставке и еще один журнальный стол, на котором стояли гигантскаяпепельница и бронзовый подсвечник, выглядевший здесь совершенно неуместно.Оглядев все это, Антон присвистнул и покосился на меня, я моргнула, после чегопродолжила таращить глаза с видом абсолютной невинности.

— Уютно, — заявил Антон, испытывая некоторуюнеловкость, — а спать я могу на полу…

— На полу лягу я, — затараторила я. — Я оченьлюблю спать на полу, и для осанки это полезно.

— Для чего? — не понял Антон.

— Для осанки, — охотно пояснила я. — Ну, чтобне сутулиться.

Он задержал взгляд на моей фигуре и кашлянул. С осанкой уменя был полный порядок, как и со всем остальным. Наверное, Антон решил так же,потому что совершенно неожиданно покраснел. Чтоб на физиономии такого парнявыступил румянец — дело в высшей степени невероятное. Выходит, за четыре годаон действительно успел стать другим человеком. Пока я решала, хорошо это дляменя или не очень, он заявил:

— Значит, так, ты тут обживайся, а я кое-куда съезжу.

— Куда? — порывисто спросила я и тут же прикусилаязык. Нет, вряд ли он сильно изменился, человек с таким взглядом должен бытьспособен на многое, Я испуганно потупилась, а Антон, решив, что был со мнойизлишне суров, соизволил сообщить:

— Навещу старых знакомых. Вдруг повезет и что-нибудьузнаю…

— О моей сестре? — робко подала я голос.

— И о твоей сестре.

— Может быть, стоит как-то осторожно навести справки оСергее Таболине?

— О Таболине я все отлично знаю. Псих, сволочь и полноедерьмо…

— А где он сейчас, тебе тоже известно? — неудержалась я.

— Нет. И спрашивать об этом я бы поостерегся. Вроде бытебе уже дали понять, что это неразумно?

— Просто я подумала…

— Отдыхай. — Я кивнула, опустив голову, глаза моипри этом наполнились слезами. — Ты есть хочешь? — спросил Антон,понаблюдав за мной, уходить он явно не спешил.

— Нет, не беспокойся.

— В холодильнике голяк. Парень, что здесь жил,отправился в дальние края, квартира несколько месяцев пустовала… На обратномпути загляну в магазин, что-нибудь соображу.

— А деньги? — забеспокоилась я. — Возьмиденьги. — Я кинулась в прихожую, Антон вышел следом.

— Если мне понадобятся деньги, я скажу, — заявилон. — К окнам не подходи, внимание граждан нам ни к чему. Дверь никому неоткрывай, у меня ключ с собой. Все поняла?

— Конечно. Ты поосторожней, — добавила я, когда онуже переступил через порог.

— Само собой, — хмыкнул Антон и удалился, а яустроилась на широченной кровати и принялась разглядывать потолок, при этомдрыгала ногой и насвистывала. Толку от всего этого не было никакого, впрочем, яи не ожидала ничего путного. Надо было как-то убить время до возвращенияАнтона, и я занимала себя глупыми мыслями, прикидывая, каким образом будутразвиваться дальнейшие события. Особо ценных идей не наблюдалось. Слишком многолюдей было задействовано, и предугадать, как они себя поведут, весьма сложно,однако в отношении Антона я питала надежды и верила, что уже сегодня он меняпорадует новостями.

Он и вправду порадовал, но совсем не так, как мне тогохотелось. Вернулся он поздно вечером, я к тому моменту здорово оголодала,напилась кипятку и, чтоб не изводить себя мыслями о еде, легла спать. Вот тутон и вернулся. Увидев меня, сказал:

— Черт… — и пошел из квартиры. Я вскочила с кровати ибросилась следом, трогательно воскликнув:

— Ты куда?

— В магазин заехать забыл.

— Магазин это пустяки. Есть я не хочу, честно.