– Не рекомендовал бы вам приобретать едуна улице, – покачал я головой.

– Вся жратва продается не вквартире, – возразил Лев.

– Давайте отправимся домой, –попросил я, – там нас ждет ужин, ничего особенного, но продукты свежие.

– А я хочу плюшку, – уперсяЛева, – двигаем к метро.

Парень резко повернулся и пошел впротивоположную от парковки сторону, мне ничего не оставалось, как следовать заним.

– Это вход? – спросил Лева,показывая на большое здание.

– Да, – кивнул я, – а лоток сгорячими сосисками вон там. Мне не жаль взять для вас хот-дог, но обязанпредупредить, что начинка для кулебяки бывает несъедобна. Так как? Будете естьна площади или поедем ужинать домой?

– Жрать расхотелось! – Гостьнеожиданно пошел на попятную.

– Вот и отлично, – улыбнулсяя, – одобряю ваше решение. Да и Элеонора заждалась. Пошли.

– Ща, – закивал Лева, – этичасы верные?

– Какие?

– Ну вон те, на столбе?

– Не поручусь, что они соответствуютэталону времени, – вздохнул я.

– Не понял, – протянул Лева, –узнай, скока натикало. Мой будильник вместе с сумкой сперли.

– Девятнадцать сорок две, – ответиля, бросив взгляд на мобильный.

– Вау! Уже почти на пять минутопаздывает!

– Вы кого-то ждете?

– Ага. Договорились о встрече у входа вметро.

– С кем?

– Ну… так, – загадочно ответилЛева, – надо постоять.

В восемь часов Лева поежился и чихнул.

– Похоже, приятель не придет, – япопытался вразумить психа, – а вы простудитесь. Конечно, еще тепло, но ужене лето, осень наступила.

– Козел, – выпалил Лева, –козлина вонючая!

Я опешил.

– Вы это мне?

– Урод долбаный! – затопал ногамиЛева, потом вдруг схватил меня за руку: – Слушай, а тут одно метро?

Я указал рукой на противоположную сторонуплощади.

– Нет, вон там еще один вход и, насколькоя знаю, в подземном переходе около универмага есть еще один.

– Стой тут, не двигайся! – взвылЛева.

Не успел я возразить, как он, поправивспадающее одеяло, ринулся вперед и смешался с толпой. И тут ожил мобильный.

– Иван Павлович, ты где? – спросилаЭлеонора.

– На вокзале, – обтекаемо ответил я.

– Поезд опаздывает?

– Нет, прибыл вовремя.

– Поторопись, в восемь тридцать придетклиент, похоже, дело интересное, – проворковала хозяйка.

Я обрадовался, слава богу, черная полосазаканчивается. Никогда не надо унывать, если жизнь макает тебя носом в лужу,кошмар не бывает бесконечным. Либо неприятности закончатся, либо ты к нимпривыкнешь и начнешь находить их приятными. Если не можешь вылечить геморрой,полюби его.

– Иван Павлович, очнись, – прооралаНора из трубки, – вспомни, что в машине имеется педаль газа, и живо везисюда Леву.

– Видите ли, Нора…

– Только не жвачься!

– Возникли некие трудности. Лева… э… какбы так помягче выразиться…

– Пьян?

– Нет-нет.

– Объелся драпчика?

– Чего, – изумился я, – ктотакой драпчик?

Элеонора хихикнула.

– Ваня, ты редкой неиспорченностичеловек. Лев слопал таблетки радости? Напихался коксом? Наширялся герычем?Короче, он под наркотиком?

– Что вы, нет, конечно.

– Тогда изволь объяснить, что у вас тампроисходит?

– Он… э… э…

– Ваня! Короче!

– Идиот, – вырвалось у меня.

– Кто?

– Ваш Лева.

– Во-первых, он не мой, а Варькин иМаринкин, – живо перебила Нора, – а во-вторых, чем ты мотивируешьтакое обвинение?

– Лев приехал, завернутый в одеяло, а наногах у него вьетнамки, – начал я описывать гостя, – багажотсутствует полностью. Правда, сей господин уверяет, будто вышел из вагона ссумкой, которую утащил вокзальный воришка, но мне отчего-то кажется, поклажи небыло.

– Круто, – восхитилась Нора, –хватай его в охапку и вези сюда!

– Возникли сложности, Лев убежал.

– Куда?

– За пирожками, – бормотнул я.

– Какими? – взвыла Элеонора.

– С мясом, – тихо ответил я, –впрочем, он бурно признавался и в любви к выпечке с джемом, а еще намекал накакую-то встречу, короче, я стою на площади и жду его.

– Вечно, Иван Павлович, с тобой ерундаприключается, – резюмировала Нора, – решил встретить парня и тогосделать не сумел! Поторопись!

Из трубки полетели гудки, я сунул мобильный вкарман. И как следует отреагировать на последнее заявление хозяйки? Сказать: «Яне сам решил встречать Леву, это вы отправили меня на вокзал»?

– Иван Павлович, – заорали отподземного перехода, – вот козел! Козлина! Козлище!

Из людского потока выскочил Лева и, продолжаяна все лады склонять существительное, обозначающее парнокопытное, приблизилсяко мне.

– Вот москвичи! Сволочи! Мерзавцы! –орал парень, путаясь в одеяле.

– Что плохого сделали вам жителистолицы? – попытался выяснить я.

– Суки!

– Вы не встретились с приятелем?

– Гондон.

– Значит, мы можем идти к машине?

– Падла.

– Пошли отсюда.

– Кретин.

Мне надоело слушать грубости.

– Лев, если не хотите ехать к Элеоноре,то и не надо, но ругаться не следует, на вас уже вся площадь смотрит!

Он насупился, но замолчал. Не издавая низвука, он добрался до моей новой машины, плюхнулся на сиденье и горестносказал: