В 46-й дивизии тов. Мехлис работает недавно, поэтому судить о его работе по состоянию дивизии нельзя. Как отрицательную сторону необходимо отметить применение товарищем Мехлисом наказание красноармейцев битьем шомполами». Делая выводы, инспектор, в частности, пишет: «По моему глубокому убеждению, части 14-й армии не представляют собою боеспособной единицы, и потому лучшей мерой был бы вывод всех частей в тыл с заменой их свежими и крепкими частями.

В политическом отношении необходимо принятия мер борьбы с дезертирством политработников и с претензиями представителей „советской буржуазии“ на привилегированное положение»[489].

Этот документ дает наиболее полную картину морально-психологического и боевого состояния (если быть более точным — разложения) дивизий Южного фронта. Яркое впечатление производит сообщение о том, какими методами пытается наладить дисциплину в частях тов. Мехлис и что дезертировали из частей в том числе и работники политотделов. Это, во-первых, не способствовало улучшению морального климата в подразделениях, во-вторых, не прибавляло любви рядовых бойцов к политработникам.

Каким же образом большевистское руководство наводило порядок в частях?

Мы начали анализ морально-психологического состояния частей Южного фронта с бунта 92-го Нижегородского полка. Теперь же нас интересует то, каким образом в полку был наведен порядок и он снова превратился в боеспособную часть.

Об этом в Военно-политический отдел штаба Южного фронта сообщает начальник карательного отряда, посланного на усмирение нижегородцев, Георгенбергер: «Когда тов. Шесик, желая ободрить полк, вскочил на лошадь и крикнул: „За мной, товарищи“, то был сражен пулей в спину. К утру я двинул… пехоту и артиллерию на предмет усмирения и ликвидации происшедшего».

Георгенбергер разоружил два батальона, «требуя, под угрозой расстрела, выдачи зачинщиков и агитаторов против Советской власти. Составленную таким образом партию я тут же расстрелял»[490].

Известно, что люди храбрые в спину стрелять не будут даже врагу, поэтому подобные действия красноармейцев данного полка свидетельствуют не только об их ненависти к коммунистам, но и об их малодушии. В данном случае, как выше мы уже говорили, ненависть к коммунистам носила не только, может быть, даже не столько, идеологический характер, но и национальный — бойцы не любили латышей («…О латышах говорят, например: „Пусть бьют, пусть окружают, так и надо“»). Неудивительно, что каратели быстро восстановили дисциплину в полку. Кроме того, не секрет, что неповиновение полк выказывает не в единодушном порыве, а вследствие деятельности определенной группы лиц, которые могут пользоваться поддержкой большинства. С расстрелом наиболее, если можно так выразиться, неспокойной части полка он должен был прийти в успокоение и, более того, при наличии в полку деятельных и грамотных комиссаров, которые в силу своих личных качеств могут повести за собой людей, полк может превратиться в серьезную боеспособную единицу.

В своем отчете Георгенбергер не указывает на потери, которые понесли его каратели при усмирении взбунтовавшегося полка, и не указывает также на то, оказал ли вообще данный полк сопротивление.

Но известно, что некоторые красноармейские части все же пытались сопротивляться наведению порядка в своих рядах и здесь уже без жертв с обеих сторон не обходилось. В своей телеграмме на имя командюжа Гиттиса командарм 13-й Геккер сообщает: «ДОНОШУ ЧТО КАВАЛЕРИЙСКИЙ ДИВИЗИОН ПЕРВОЙ БРИГАДЫ 42 ДИВИЗИИ ОБЕЗОРУЖЕН КОМАНДНЫЙ СОСТАВ АРЕСТОВАН ЗА АНТИСОВЕТСКУЮ АГИТАЦИЮ И ХУЛИГАНСТВО ТОЧКА С НАШЕЙ СТАРАНЫ РАНЕН ПРИ ОБЕЗОРУЖЕНИИ УБИТ КОМАНДИР ЕСКАДРОНА ТОЧКА НР 1349 КОМАНДАРМ 13 ГЕККЕР ЧЛЕН РЕВВОЕНСОВЕТА И КОМСИОР»[491].

Если Георгенбергер разоружил два батальона, то, по словам Геккера, разоружен был только дивизион, который, судя по донесению, оказал сопротивление. К сожалению, Геккер не указал, под какими лозунгами взбунтовались бойцы кавалерийского дивизиона и велись ли с ними переговоры.

Однако информация о том, что для наведения порядка в своих частях большевики прибегали к расстрелам, не единична.

Так, был приговорен к расстрелу командир Калачевского полка за составление «ложных оперативных донесений»[492].

Телеграмма в оперативный отдел штаба Южного фронта, принятая в штабе 15 марта 1919 г.: «10 марта по моему приказанию разстреляны на месте преступления отдельный командир 3 взвода 31 роты 123 полка Кузнецов и красноармеец того же полка 4 роты 3 взвода 2/го отделения Захар Муровила, за пьянство и разгром винного склада ст Цымлянской политкомдив Евальд точка»[493].

Достаточно полную картину того, каким образом советское командование наводило порядок и восстанавливало дисциплину в своих частях, дает в своем кратком отчете о положении политической работы в 9-й армии Южного фронта бывший его комиссар Жарновецкий — выше были приведены выдержки из данного документа. «Здесь же (в Поворино. — Авт.) мы получили известие, что 4-й Советский полк под Новохоперском отказывается идти в наступление, митингует и угрожает комиссару Поворинского участка Рожкову.

Вместе с Мехношиным я поспешил на усмирение полка, но по дороге мы узнали, что полк смирился и пошел в наступление. Утром с войсками мы въехали во взятый Новохоперск, и здесь т. Мехношиным было отдано распоряжение отвести полк в резерв и выявить неблагонадежный элемент. Впоследствии это дело поступило в Революционный Трибунал. Кстати, Революционный Трибунал впервые был организован мною по поручению т. Подвойского из питерских т.т., привезенных мною, т.т. Старре, Цуккермана, Шварца и Козловского»[494].

Киквидзе и Сиверс, между прочим, предложили Жарновецкому собрать фронтовой съезд, так как: «…следствие неудачи наступления, плохо сорганизованного и без резервов, у красноармейцев получилось недоверие к военрукам, а принимая во внимание случаи перехода командного состава к казакам, в массе существует тенденция к созыву фронтового съезда» (эту идею Жарновецкий счел преждевременной. — Авт.)[495].

Жарновецкий пишет о мятеже в Борисоглебске, который, по его словам, проходил под лозунгом: «Долой командный состав, долой жидов, долой неограниченные права чрезвычайной комиссии, долой инородцев и т. д.». Жарновецкий настаивал на казни мятежников. Однако здесь произошла задержка: «Казни не были совершены по различным причинам. Т. Троцкий вменил мне в вину это обстоятельство…»[496]

Но только ли полки, состоявшие из мобилизованных крестьян центральнорусских губерний, отличались низкими морально-боевыми качествами? Мы привыкли, что наряду с интернационалистами опорой советской власти были также и матросы — именно их нередко бросали на наиболее угрожаемые участки фронта, именно они считались красой и гордостью революции (а на деле, впрочем, многие из них были наркоманами и убийцами офицеров).

О моральном состоянии матросов, приданных в распоряжение командования Южного фронта, свидетельствует телеграмма, направленная Реввоенсоветом 8-й армии в январе 1919 г. в Реввоенсовет Южного фронта:

«…получены сведения, что отряд 700 матросов следуя из Кочетовки на Воронеж по настроению неблагонадежен. Реввоенсовет просит срочно указать в чье распоряжение направляется отряд матросов и если в