– Я верю, верю, – успокаивающе, как Дениске, улыбнулась она, – а если честно, мне все равно! Это же раньше было, до того как мы…

– Сейчас у меня только ты, – он сел на неудобный кухонный табурет и притянул ее к себе, чтобы видеть ее глаза. – Только ты. Я не знаю, что из этого выйдет… к добру это или нет… я тебя просто люблю, ты поняла?

Они опять совсем забыли про зонт.

Про зонт, про убийство, про длинные разговоры и выяснение отношений – про все, что вдруг оказалось неважным и далеким, как отложенная до времени книга: да, интересно и увлекательно, но куда она денется, потом дочитаем!

В какой-то момент стало ясно, что дальше так продолжаться не может, что еще один поцелуй – и… нет, здесь же дети, и вообще! Не здесь и не сейчас – и они оба потянулись к спасительному детективу: займемся расследованием, может, удастся отвлечься, отдышаться и прийти в себя.

– Попробуй вспомнить, как он к тебе попал? – требовательно сказала Лиза, хотя ее деловитый тон не мог обмануть даже ее саму. Глаза ее сияли, ей хотелось улыбаться и бездумно гладить его волосы. Она была счастлива тем новым, что возникло вдруг в ее жизни, она не знала и не хотела знать, к чему это приведет, но это было так замечательно, как бывает только в мечтах и воспоминаниях. А вплетающийся в эту историю детективный сюжет вовсе не был ее (их!) сюжетом, они просто случайные, второстепенные персонажи… может, и не выяснять ничего, зачем нам?

– Как я могу вспомнить? Ко мне многие приходят: и ваши, русские, и болгары… я даже не знаю, когда он там появился… я за этот шкаф в прихожей и не заглядываю никогда… вчера я его случайно совсем изыскал… ты же помнишь?

Она помнила.

Она уходила, и уже было надето пальто, и они медлили у двери, чтобы выиграть еще несколько минут и несколько поцелуев, и Лизина сумка упала, и Цветан, наклонившись поднять ее, заметил зонт, притаившийся между стеной и шкафом. Они оба не придали этому никакого значения: ну, чей-то зонт, и хорошо, очень удачно, Лиза может взять его, чтобы добежать от машины до дома, а завтра она вернет его, и Цветан принесет его в театр и поспрашивает, не обнаружится ли хозяин.

До машины они шли под тем же черным парусом, чтобы не отдаляться друг от друга, второй зонт Лиза несла, кое-как просунув между ручками сумки, они еще постояли у машины, потом она уехала – и у них не было ни одной, ни единой мысли, хоть как-то связанной с этим непонятным зонтом.

– Надо вспомнить всех, кто к тебе в последнее время приходил, – не слишком энергично сказала Лиза, – все равно ведь придется…

– Да, ты так и не сказала, откуда ты знаешь?

– О, это совпадение! – она рассказала ему про Кемаля, оказавшегося, как всегда бывает в Измире, в нужное время в нужном месте. Не город, а комедия положений!

– Так надо ему позвонить… это же не шутки… что мы с тобой тут можем выяснить? Я вообще не понимаю, почему ты сразу ему не сказала?

– Я не сказала, потому что подумала… ну, я не хотела тебя втягивать… я сначала хотела с тобой…

– Лиза, это так нельзя, честное слово! – когда Цветан волновался, акцент странным образом проникал даже в самые простые фразы и слова. – Ты как ребенок! Это серьезное дело, а ты! У тебя есть его телефон?

– Кажется… да, мне Айше дала, это же ее телефон тоже, – ей нравилось, что он почти сердится, что ругает ее, что предлагает обратиться в полицию, то есть ведет себя как человек, ничего не боящийся и ни в чем не виновный, ей даже не было жаль, что он не оценил ее лжи ради него. – Сейчас я позвоню, вот я где-то здесь записала!

– А где этот зонт-то? Этот сыщик точно знает, что это зонт Пелин? Он, что, в Измире такой единственный? – логичные вопросы озадачили Лизу. Почему-то ничего подобного не приходило ей в голову – впрочем, со вчерашнего вечера туда мало что приходило.

– Я не знаю… он так уверенно говорил! Я сразу растерялась и ничего не спросила. А зонт он у себя оставил, – Лиза с каким-то неприятным чувством вспомнила, как Кемаль осторожно ходил вокруг раскрытого зонта, не прикасаясь к нему. Как будто зонт тоже был мертвым, как его бывшая хозяйка, и трогать его ему не хотелось. Ей и самой было неприятно, что она брала его в руки. – Наверно, отправит на экспертизы какие-нибудь или куда там положено? Там теперь наши с тобой отпечатки пальцев, как ты думаешь, это плохо?

– Если мы сами позвоним и все расскажем, то, наверно, ничего плохого, – успокаивающе сказал Цветан. – Может, там и еще чьи-нибудь остались…

Интересно, чьи? Пелин не оставляла зонта у Цветана, он был у нее в день убийства, кто мог принести его и положить за шкаф? Только не надо придумывать, что кто-то где-то нашел зонтик и просто так, шутки ради, подложил его пианисту… зачем?

– Не буду я обо всем этом думать, путаница какая-то, – Лиза принесла телефон и листочек с номером, – пусть профессионалы сами, да?

– О, Лиза, добрый вечер! А его нет уже! – радостно, как показалось Лизе, сказала Айше. – Он, как вы ушли, сразу засобирался и побежал. Вроде что-то он понял и помчался проверять, иначе до утра бы не дожил. Даже мне ничего не сказал. Он же на своей работе помешан просто!

– И вам это нравится? – недоверчиво спросила Лиза, удивляясь на чуждые ей теперь нотки гордости в голосе Айше. Она забыла, что когда-то сама так говорила о своем муже, но эти долгие три – уже больше, чем три! – года одиночества так притупили это чувство, что она слушала Айше с неприязнью, причины которой не могла понять.

– А почему нет? – видимо, она привыкла к таким вопросам и отвечала так, словно ответы свои давно продумала и отрепетировала. – Я и сама такая – муж за порог, а я быстрей к компьютеру или за книжку. И на работе я допоздна бываю, так что… мы друг на друга не жалуемся.

– А если бы у вас были дети? – Лиза задала вопрос, прежде чем успела оценить всю его бестактность, но Айше, казалось, не обратила на нее никакого внимания.

– Ну, если бы были… тогда я не знаю, а так… мы друг друга стоим. Как это в вашем балете называется? – она ошибочно причислила Лизу к балетному миру, но та не стала ее поправлять. – Pas-de-deux, что ли? – Айше произнесла это «па-де-де» совершенно по-французски, так, как произносили его все посвященные: чтобы и первое, и второе «де» звучали почти как «дё» и в то же время по-разному. – Они же его танцуют то вместе, то по отдельности, правильно? Вот и мы так: иногда встретимся, сделаем пару па вместе, и опять расходимся, и каждый танцует свое. А вы что-то хотели ему сказать? – спохватилась она.

Все не так просто и безоблачно, сердито подумала Лиза, вон как ты сразу зацепилась за тему.

Па-де-де, видите ли! А если партнер скрылся за кулисами и не выходит, а ты танцуешь и танцуешь, заполняя паузу и спасая положение? Или, наоборот, он вышел танцевать и забыл о тебе, и делает свои антраша и револьтады, не останавливаясь, пока не упадет от усталости?

– Да, я хотела… мне обязательно нужно с ним поговорить, я кое-что вспомнила.