– Я хочу брать уроки живописи, – сказала как-то Мэриэн. – Возможно, уроки игры на виолончели. Мне всегда страстно хотелось играть на виолончели, если только эти старые шишковатые пальцы не подведут меня.

Эва вынула Кори из стула и закружилась с ней по комнате, девчушка пронзительно вскрикивала и хихикала, ее смех был прозрачным и звонким, как звук китайского колокольчика.

– Хочешь пообедать? – спросила ее Эва. Она опустила Кори на высокий стул. – Что бы тебе хотелось? Горошек? Морковку? Цыпленка?

Кори беззубо улыбалась. Она была худенькой, хотя и очень рослой: девятнадцать процентилей[14], по словам педиатра. «Она – настоящий астеник, – сказал он, когда Эва спросила его, не опасно ли, что у ребенка маленький вес. – Не все такие везунчики, как она».

Мэриэн положила на куски хлеба салат с тунцом и дала их мальчикам.

– На столе письмо для тебя, – сказала она.

Эва взяла маленький конверт. На адрес Мэриэн она получала только почту из университета, но это письмо в плотном конверте кремового цвета выглядело как приглашение на свадьбу. Фамилия и адрес были напечатаны, но обратного адреса не было, только почтовый штемпель из Оклахома-Сити. Чуть волнуясь, она открыла конверт, и у нее перехватило дыхание.

Внутри лежали три сложенные стодолларовые купюры и записочка с напечатанным текстом. «Для ребенка», – прочитала она.

Бросив деньги, словно они обжигали ей руки, она посмотрела на Мэриэн.

– Это от вас? – спросила она.

Мэриэн наклонилась и, собрав банкноты, положила их на стол.

– Конечно, нет. – Она взглянула на записку. – Я просто дала бы тебе деньги. Я не стала бы посылать их по почте.

Эва подумала о посетителях, которых она встречала в закусочной и которые знали, что у нее есть ребенок, и о Лоррин, с которой они стали близкими подругами, но которая вряд ли смогла бы сэкономить триста долларов. Она подумала о своем профессоре психологии, который восхищался ею и подбадривал ее, зная, что у нее на попечении ребенок. Но Оклахома-Сити?

А потом она вспомнила о том, когда в последний раз неожиданно получила деньги по почте.

Мэриэн словно читала ее мысли.

– Отец Кори? – спросила она.

– Не знаю. – Опустившись на стул, Эва, прикоснувшись к деньгам, представила, что Тим держал их в своих руках. Она все еще высматривала его в каждом белом фургоне, который встречался ей на пути. Когда ей удавалось быть честной с самой собой, она понимала, что по-прежнему ждет его. Эве хотелось увидеть Тима, чтобы он разуверил ее в том, что Бетс была его девушкой. Перед сном она все еще мысленно разговаривала с ним, рассказывая ему о том, что изучала, зная, что он был бы рад тому, что она в конце концов поступила в университет. Иногда он снился ей. Это были счастливые сны – не те ночные кошмары с Женевьевой, от которых она по-прежнему просыпалась среди ночи, как от удара. Случалось, что Эва едва могла вспомнить, как он выглядит, но бывало также, что она узнавала его в каждом встречном мужчине.

Тогда она чувствовала себя счастливой, хотя скрытая печаль никогда не покидала ее. Иногда Эва просто ощущала ее, даже не понимая причины. Потом она вспоминала. Смерть женщины. Похищение ребенка. Она не могла бы даже перечислить всех статей обвинения, которые могли бы быть выдвинуты против нее, если бы ее схватили. Должно быть, теперь ее могли бы обвинить по пятнадцати или двенадцати статьям.

– Потрать эти деньги на Кори, – сказала Мэриэн, прикасаясь к лежащим на столе банкнотам. – Неважно, откуда они. Теперь они твои.

В тот вечер, когда она была на работе, в закусочную вошли двое полицейских. Появление там копов не было необычным, и сердце Эвы уже не выпрыгивало из груди, когда она замечала кого-нибудь из них среди посетителей. Хотя, когда она впервые увидела входящего в дверь полицейского, уронила кофейник, который несла, пролив кофе и усыпав весь пол осколками стекла. Ничто так не привлекает внимание. Но офицер пришел туда только для того, чтобы выпить кофе и съесть пирог, и если он и удивился, почему у нее тряслись руки, когда она обслуживала его, то ничего по этому поводу не сказал.

Однако в этот вечер полицейские офицеры, видимо, пришли по делу. Эва видела, как они подошли к пожилой женщине, сидящей за стойкой. Она прислушивалась, пока те арестовывали женщину за то, что та покупала пиво для несовершеннолетних. Защелкнув на ее руках наручники, они вытолкали ее за дверь. Женщина слегка напоминала ей Мэриэн, и, наблюдая за тем, как копы уводят ее, Эва, поняла, что ей очень хочется защитить ту, что так много делает для нее, рискуя собственной головой. Она никогда, никогда в жизни не сделает ничего, что причинит вред Мэриэн.

Однажды жарким августовским утром Эва поднялась на второй этаж за панамой для Кори, поскольку они с Мэриэн и близнецами собирались пойти в парк. Вернувшись в кухню, она увидела, что Кори сидит на своем высоком стуле, а Мэриэн вытирает руки девчушки махровой салфеткой. Увидев Эву, Кори выдернула ладошку из рук Мэриэн и потянулась к ней.

– Мама! – сказала она.

У Эвы перехватило дыхание. Вот уже несколько недель, как Кори что-то лопотала себе под нос, произнося наряду с другим «мамамамама», но впервые она самостоятельно составила два слога.

Мэриэн засмеялась.

– Ты выглядишь так, словно увидела привидение, – сказала она Эве.

Она видела привидение. Женевьеву.

– Правильно, Кори, – сказала она, подаваясь вперед, чтобы взять на руки малышку. – Ты такая умница.

– Мама, мама, мама, – повторяла Кори, пока Эва натягивала панаму на ее рыжие кудри.

– Хорошо, пойдем, – сказал она, беря Кори за руку и выходя на улицу. Недавно девочка начала ходить сама. Эва прикатила прогулочную коляску из сарая рядом с домом, и Кори попробовала самостоятельно забраться в нее.

– Скоро она везде будет совать свой нос, – сказала Мэриэн, беря за руки мальчиков.

– Я знаю, – сказала Эва. – И я заметила, что в ванной комнате есть розетка без предохранительной заглушки.

– Где? – нахмурилась Мэриэн.

– Да вы знаете, там всего одна розетка.

– Рядом с раковиной?

– Угу.

Мэриэн рассмеялась.

– Она умница, но, думаю, придется подождать пару лет, пока она сможет взобраться на стол в ванной.

– Наверно. – Эва и сама засмеялась. Она превращалась в ненормальную мать. Повсюду ей мерещилась опасность.

Когда Эва с Мэриэн и детьми пришли в парк, Элисон и Вики, две молодые мамаши, которые гуляли с детьми, уже качали своих едва начавших ходить малышей на качелях. Супруг Элисон был студентом-медиком, а Вики готовилась получить диплом учителя. Элисон недавно родила и носила слинг, который Эва сделала для нее в качестве подарка младенцу.