снова куда-то собираюсь, как нарочно, принялся мне мешать. Сначала просто путался в ногах. Потом залез на кровать, где лежало приготовленное к выходу новое платье. Порвал рукав, из-за чего мне пришлось срочно менять планы и вытаскивать из шкафа старое. Потом расцарапал и разгрыз каблук на туфле… хорошо хоть, на старой, а не на той, что я собиралась надеть.

Одним словом, вредный кошак всячески мне мешал, цеплялся за меня всеми возможными способами, и даже когда я задержалась в прихожей, чтобы окинуть себя придирчивым взором, сиганул мне на спину с дивана и чуть не порвал дорогую ткань.

— Ох, Арчи, — сокрушенно вздохнула я, прекрасно понимая, что ему наскучило сидеть одному. После чего посадила упрямца на комод. На всякий случай проверила, закрыта ли лаборатория, которую воинственный кот мог со скуки просто разгромить. Затем еще немного покрутилась перед зеркалом, убедилась, что выгляжу достаточно представительно. И только после этого ушла, надеясь, что этот день принесет самую удачную сделку в моей карьере, после которой все мои проблемы окончательно решатся, а вопрос доходов надолго перестанет меня волновать.

Правда, уже по пути, проходя мимо смутно похожего на здание министерства дома, я вдруг поймала себя на мысли, что мне и так хорошо. Учитель, Рамон Люси, Ториус… за эти дни я начала относиться к ним как к родным. Казалось бы, всего-то ничего времени прошло со дня нашего знакомства, но мы успели сдружиться. Более того, ребята мне ужасно понравились. И я вдруг осознала, что общаюсь с ними так, как если бы были знакомы не насколько дней, а как минимум несколько лет.

На мгновение в мою голову даже закралась крамольная мысль, а так ли уж мне нужна моя лавка, если там, с ними, я чувствовала себя как дома? И так ли уж сильно я готова держаться за свою работу, если то, что мы делали там, было не менее, а то и более интересным?

А с другой стороны, что меня ждет после того, как это дело закроют? Пока мое участие в расследовании объяснялось лишь тем, что в силу некоторых обстоятельств я сумела узнать вещи, которые мне знать было, в общем-то, не положено. Немного помогла учителю с изгнанием демона. Решала задачи, которые он не мог больше никому доверить.

Но рано или поздно это все равно закончится.

И куда я тогда пойду? Чем буду заниматься? Ходить, как раньше, раз в неделю на дополнительные обучающие курсы у мастера Дэврэ? Старательно делать вид, что не в курсе, кто он и кем работает? Проситься к нему на индивидуальные уроки? Или надеяться на то, что он официально примет меня в штат?

Увы, я все-таки не теневик, да и ведьм на службе в Седьмом министерстве уже хватает. Поэтому давайте взглянем правде в глаза — я там нахожусь, скорее всего, временно. А как только надобность во мне отпадет, то я все равно вернусь домой, к своему коту, к своей лавке, и, как бы мне ни хотелось иного, буду торговать косметикой, как раньше.

Да, наверное, мне все-таки разрешат время от времени наведываться в министерство и общаться с ребятами. Нора и Нюра, если, конечно, учитель позволит, даже смогут меня чему-нибудь научить. Но если мне не светит попасть в штат, то на настоящее обучение можно не рассчитывать. Учитель ведь не стал мне показывать, как создавать рунную цепь. Я сама до этого дошла и сама ее для себя придумала. Он меня за это не осудил, но и учить дальше пока не торопился.

Почему?

Да скорее всего, все потому же — если он изначально не собирался серьезно со мной заниматься, то и сейчас особого повода для этого нет. Если бы у него не было уже двух первоклассных рунных мастеров — еще понятно, а так…

— Эх, — вздохнула я, с сожалением признавая, что место в Седьмом министерстве мне никто гарантировать на сможет. Ну а раз так, то встречи с неким господином Омэдом мне точно не избежать, тогда как все остальные проблемы будем решать по мере их поступления.

В лавку я пришла ровно в полдень и, едва свернув на нужную улицу, сразу же увидела у собственной витрины чей-то экипаж.

Экипаж, к слову, был приличным, представительным, безупречно чистым, несмотря на недавно прошедший дождь. Лошади стояли дорогие, холеные, ухоженные. Дорогая упряжь и разодетый возница тоже были им под стать.

По-видимому, этот господин Омэд и впрямь весьма состоятельный человек. Но тогда тем более непонятно, почему он решил вложить немалые средства в развитие моего дела, хотя вполне мог бы нанять кого-то и сделать все то же самое без посредников.

Ну да не мне его судить.

Подойдя к лавке, я увидела через витрину стоящих у прилавка двоих посетителей и удивилась.

Мужчина и женщина…

Мужчина, судя по всему, молодой, подтянутый, стройный. Одет хорошо. Я бы даже сказала, изысканно, в профиль производил приятное впечатление, однако на пожилого и седовласого господина Омэда, как описала его Иэль, все же не походил.

Стоящая рядом женщина находилась спиной к витрине, поэтому я мало что могла о ней сказать. Единственное, что не вызывало сомнений — эти двое прибыли вместе, а ожидающий снаружи экипаж безусловно принадлежит им.

Как только я поравнялась с дверью и уже собралась было взяться за ручку, дверь экипажа неожиданно кто-то распахнул изнутри.

— Госпожа Алания Хартис? — приятным, чуть хрипловатым баритоном окликнули меня.

Я быстро обернулась, но темнота внутри кареты не позволила разглядеть ничего путного, за исключением прячущегося внутри силуэта.

— Да. С кем имею честь?

— Мое имя Ноан Омэд, — все тем же удивительно приятным, на редкость сильным голосом произнес сидящий внутри мужчина, но не успела я подумать, что прятаться в его положении бессмысленно, как он наклонился и, опираясь на трость, вышел, одновременно протягивая мне одетую в безупречно белую перчатку руку.

Он и впрямь оказался немолод, этот загадочный господин Омэд. Но при этом достаточно высок, хорошо сложен и возвышался надо мной почти на полголовы. Его идеально сидящий камзол тоже выдавал в нем ценителя хорошего вкуса. А вот лицо его из-за бьющего в глаза солнца я не смогла сразу рассмотреть.

Словно специально, мужчина встал полубоком, опираясь на дорогую трость. Причем опирался он не наигранно. Судя по некоторой неловкости, с которой он покидал экипаж, у него явно болела нога. Похоже, левая. Поэтому спускаться по ступенькам ему было некомфортно, да и бегать он, судя по всему, не