А оружейные чары? Теперь маги-кузнецы целенаправленно изменяли структуру металла доспехов и оружия на молекулярном уровне. Кристаллическая решетка, валентность – все это теперь можно было изменить в разумных пределах.

Генерал, естественно, не понимал большей части «вумных» слов высокоученых магов, да и не пытался этого сделать. Для него слова «усиленная кристаллическая решетка», «пониженная окисляемость металла» в большинстве своем были просто пустыми звуками. А вот то, что нагрудная пластина его доспеха выдерживала выстрел в упор из мушкета и практически не ржавела во влажном воздухе Ниарона – это он хорошо понимал.

А потом оказалось, что ружейные пули зачаровать гораздо сложнее, чем стрелы и болты – на небольшом снаряде элементарно не помещалась руна или печать требуемого размера. А что касается магической перестройки снаряда, то это выходило необычайно хлопотно и утомительно – получалось, что каждая пуля должна была быть зачарована магом в ИНДИВИДУАЛЬНОМ порядке! В то время как на традиционные стрелы и болты нужные руны можно было наложить заводской штамповкой, а потом просто активировать в массовом порядке.

Это сразу же поставило крест на практике массового вооружения армии огнестрельным оружием, и если к крупнокалиберному оружию типа пушек и мортир претензий не было (снаряд был достаточной величины), то вот мушкеты и пистолеты благополучно почили в бозе. Нынче они, со сверхдорогими боеприпасами ручной работы, стояли на вооружении лишь суперэлитных подразделений.

А пехотинцы и всадники вновь, как и их деды много лет назад, взялись за мечи, копья и арбалеты. Но теперь оружие было исключительно с магической навеской – простая кованая броня и немудреный клинок стали гораздо большим анахронизмом, чем пистолеты и мушкеты.

Вот таким образом привычные лучники-копейщики-мечники не только не сошли со сцены, а наоборот, упрочили свои позиции. Никуда не делась и соответствующая тактика…

На первых порах.

Пушки-то и маги, значительно прибавившие как в числе, так и в умениях, никуда не делись.

Возросшее количество магов стало неожиданным побочным эффектом изменившегося миропорядка. Слишком тяжеловесны оказались кардинальные реформы, начатые в странах мира, не так-то просто было остановить эти процессы.

Промышленность стала невероятно перспективной и востребованной отраслью народного хозяйства. Государствам (в первую очередь количественно возросшим армиям) требовалось много оружия, доспехов, боеприпасов, одежды, инструментов. Зародились такие понятия, как стандартизация и унификация, – практика изготовления кольчуг, шлемов, курток, ботинок по индивидуальным данным благополучно ушла в прошлое. Зато появилась система общих размеров обуви и одежды, постепенно проникшая и в мирную сферу жизни.

Это, в свою очередь, повлияло на самое патриархальное и консервативное сословие – крестьянство. Оказалось, что огромную армию, тупо поглощающую деньги в мирное время, кто-то все-таки должен содержать и кормить. Так что с крестьян стали требовать гораздо больше, но, понимая, что из ничего не возьмется что-то, многие страны затеяли обширные аграрные реформы. Начали распространяться более совершенные методы обработки земли, улучшенные орудия труда, появились такие понятия, как удобрения и средства защиты от вредителей. Зародилась и стремительно начала развиваться такая наука, как агротехника.

Изменилось и социальное устройство стран – феодалы утратили в большинстве своем реальную силу, ныне дворянский титул давал определенные привилегии, но не более. Укрепились как класс мастеровые – теперь это название применялось и к рабочим фабрик и мануфактур. Но для обращения со сложной техникой требовались хотя бы элементарные познания и навыки. Другими словами, рабочий, пришедший на ткацкую фабрику, должен был как минимум уметь читать, считать и писать. Но откуда было взять столько «высокообразованных», по меркам того времени, людей, ведь простые крестьяне для этой цели ну никак не подходили?

Выход был лишь в создании такого немаловажного института, как система начального школьного образования для всех слоев населения. Естественно, простые трудяги вовсе не горели желанием грузить свои мозги абсолютно ненужными им вещами, поэтому правителям пришлось действовать пряником (иногда) и кнутом (в основном). Но шли годы, и подобное образование становилось обязательным, в дополнение к начальным начали открывать и средние школы, а кое-где даже институты, ведь не все талантливые люди могли получить доступ к высоким знаниям лишь потому, что они не владели магией.

Сформировавшийся класс интеллигенции позволил расширить горизонты изучаемых дисциплин. Начали зарождаться новые, ненужные прежде науки – экономика, социология, статистика. Научную основу получило даже то, что как наука раньше и не воспринималось – астрономия, алхимия…

Именно так и свершилась мировая научная революция.

И на острие ее встали маги – интеллектуальная, военная и научная элита общества. Были отринуты прежние изоляционистские традиции – магия перестала быть уделом избранных, а сами волшебники стали активнее взаимодействовать с обществом. Заручившись широкой поддержкой правителей, маги смогли привлечь к поиску потенциальных адептов всю мощь государственной машины. Ряды волшебников начали стремительно пополняться, казалось, еще немного – и маги подомнут под себя все и всех, но…

Но они оказались заложниками собственноручно созданной системы – слишком сблизившись с государством, волшебники даже и не заметили, как перестали быть свободной силой и превратились просто в еще один элемент власти.

Могучие чародеи были не в силах разорвать порочный круг. Они не смогли покинуть систему, хотя, нужно признать, особо и не стремились. И теперь, по прошествии сотен лет, они стали просто еще одним сословием в государстве. Прежнее неравенство магов и немагов исчезло, и армия стала ярким тому примером.

Лет этак четыреста тому назад Акамацу пришлось бы чуть ли не пресмыкаться перед волшебниками, прося хоть какой-нибудь помощи от них в бою, и далеко не факт, что он ее бы получил. В прежние времена чародеи считали себя высшей кастой, этакими сверхлюдьми, и не рисковали без особого на то повода. Пара файерболов, брошенных во врага, считалась величайшей милостью, простейшее лечебное заклинание могла получить только весьма значимая особа, а о том, чтобы драться в рядах войск, и речи не могло быть.

«Как же все изменилось, – внутренне усмехнулся генерал. – Теперь стоит мне приказать – и верные мне маги обрушат на врага настоящий ураган смертоносных заклятий. Теперь любой воин может рассчитывать, что в случае ранения он получит всю положенную ему квалифицированную медицинскую помощь, а маги-штурмовики и подумать теперь не могут, что такая вещь, как «отсидеться в стороне, пока простые смертные убивают друг друга», вообще возможна».

Да и вообще, свет клином сошелся на этих волшебниках, что ли? Люди и люди, просто владеют чем-то таким, чего не могут другие. Ну, так и генерал мог сказать, что не каждый умеет командовать армиями, или, что проще – владеть оружием. Так что…

«Так что маги – просто люди, – заключил Акамацу. – Не хуже и не лучше других».