Он, промолчал.

— Сергей Павлович! — мягко начала Надежда. —Проверьте все, что я вам рассказала, и вы убедитесь, что я ничего непридумываю, не имею такой привычки. Натэлла вам рассказала, где она встречаласьс вашей женой?

Он сжал зубы так, что на скулах появились желваки.

— Я не хотел бы это сейчас обсуждать.

— Я не это собираюсь обсуждать, с Натэллой выразберетесь сами, но ребенок…

— Он умер!

— Боюсь, что нет, — тихо ответила Надежда, —боюсь, что умерла дочка Эли, ваша дочка.

— Что? — он отшатнулся. — Ну, знаете…

— Послушайте, я ведь была там. Тогда, конечно, мымногого не понимали, просто не обращали внимания. Но есть у менядоказательства, что Эля упросила врача и сестру отдать ей Натэллиного ребенкавместо умершей дочки. Помните, у нее были бриллиантовые серьги?

— Да, — неуверенно сказал он, — они ей отпрабабки достались. Она сказала, что когда плохо ей стало, пока «скорую» ждали,то кто-то в толпе видно и стащил, не постеснялся, что беременная женщина безсознания.

— А я вам точно скажу, что серьги эти были на Эле ужепосле родов, мы все их видели. А потом исчезли, она сказала, что мужу ихотдала, то есть вам. На самом деле она их Клавдии подарила, детской сестре.

— И все равно не верю. Не может быть!

— Да послушайте, вы что не замечали, что ваша дочьочень похожа на Натэллу?

— На Натэллу? — он даже засмеялся. — Что вы!

— Ну да, только Натэлла красавица, а та дурнушка.

Он смотрел недоверчиво, и Надежда поняла, что кроме Натэллыон вообще не замечает никаких женщин, даже собственную дочь.

«Это похвально, но непрофессионально», — заметила онапро себя.

— Ох уж эти мужчины! Да раскройте глаза наконец, должнаже у вас быть профессиональная наблюдательность! Ведь даже голос похож потелефону. Один к одному.

— Черт! — Он стукнул по рулю. — Она безумнохотела ребенка, просто маниакально. Первые двое умерли, она чуть умом нетронулась. Врачи не могли объяснить, отчего это, оба мы были здоровы. Однаждыона проговорилась, что, наверное, это оттого, что она не такая как все, чтоБог, мол, где-то дает, а где-то отнимает.

— Понимаю.

— В третий раз я для себя решил, что если что-тослучится, это будет ее последняя беременность, невозможно было переживать всеэто снова и снова. И вот она родила дочку, ужасно радовалась, все было хорошо.Потом она все больше увлекалась дочерью, от меня отдалилась, а потом мыразвелись. Она так спокойно это восприняла, но была непреклонна.

— Значит, она где-то видела вас с Натэллой и узнала ее.

— Да, при расставании она сказала, что не питает злыхчувств ни ко мне, ни к Натэлле. «Мы с ней квиты!» Я только теперь понял, чтоона имела в виду.

— Вот, а теперь последний вопрос. Когда вы будетезнакомиться с делами об убийствах Любы Артемьевой и Зинаиды, то там фигурируетподросток или молодой человек в коричневой куртке и темной вязаной шапочке. Яего видела, и свидетели по делу Любы тоже. И я вам со всей ответственностьюзаявляю, что когда мы с Верой Вересовой следили за квартирой вашей дочериСветланы, мы видели, как из парадной вышел точно такой же подросток. Выскажете, таких много, все они одинаковые. Но я узнала его по походке, а потомдогнала и заглянула в лицо. Это была ваша дочь. Я ни в чем ее необвиняю, — сказала Надежда в ответ на его протестующий жест, — но выдолжны выяснить, зачем она разгуливает по городу в таком виде, где проводит времяи что у нее на уме.

— Вы хотите, чтобы я следил за собственной дочерью?

— А вы предпочитаете оставить все как есть? —почти закричала Надежда, ей уже надоело сдерживаться и выбиратьвыражения. — И вы еще спрашивайте, почему я не обратилась в милицию? Еслидаже вы, человек заинтересованный, мне не верите!

— Я вам верю, но все это так неожиданно.., и,разумеется, я все должен проверить, — добавил он милицейским голосом.

— Как долго вы будете это проверять? — спросилаНадежда устало.

— Два дня, а до тех пор попрошу вас быть особенноосторожной и не предпринимать никаких необдуманных шагов.

— Я вам позвоню через два дня.

— Хорошо, а теперь я вас отвезу.

— Только до метро!

Не хватало еще, чтобы муж видел, как ее подвозит домойнеизвестный интересный мужчина, вот тогда она точно не проживет спокойно этидва дня!

Машина полковника Новицкого выехала из переулка инаправилась к ближайшей станции метро. Сидевшие в ней люди не заметилихуденького подростка, который прятался в подъезде неподалеку и внимательнонаблюдал за ними.

Лана была в ярости. Чего добивается эта мерзкая бабаЛебедева? Вот она уже добралась до ее отца. Что она ему может наговорить? Изачем она к нему ходила? Все пошло наперекосяк. Но нельзя поддаваться отчаянию,нужно взять себя в руки и довести начатое дело до конца. В этом ее спасение.

Тогда, после удачного прохождения теста, когда Глебов ееобнадежил, Лана пришла домой и долго думала. Если ей повезет, то она можетвыкрутиться, может отдать своему бывшему шефу эти проклятые деньги и уехать. Атам начать новую жизнь. Про то, что у нее нет дара, который необходим Глебову,никто не узнает, сначала она продержится немного на тех таблетках, которыеостались от матери, а потом.., потом — не важно, главное, получить от Глебоваденьги и не отправиться на зону. Если ей повезет… Но она не может рассчитыватьна слепое везение, на судьбу! Хватит уже, судьба показала ей, на что онаспособна! Она должна все тщательно контролировать. Что это с ней? Откуда такоелегкомыслие? Она всегда и во всем была собранной, целеустремленной, жесткой…Даже жестокой, если этого требовало дело. Минуты слабости стоили ей слишкомдорого, значит, она больше не проявит слабости и жалости ни к кому.

Значит, что главное? Олег Николаевич не должен узнать, чтоона — не тот человек, который ему нужен. Значит, надо сделать так, чтобы онэтого и не узнал. Он — человек серьезный, наверняка проведет проверку по всемправилам. Значит, она должна провести встречную работу, чтобы проверка ничегоне дала. Думать, думать… Документы у нее в порядке, с этой стороны неподкопаешься. О том, что она не родная, знала только мать. Но мать умерла. Акто еще мог это знать? Врач в роддоме, наверняка — медсестра… Если ей этопришло в голову, то может прийти в голову и Глебову. И хотя вероятность этогодостаточно мала, она, Лана, не может рисковать.

Так, врач, медсестра… А кто еще? Могли знать другие женщины— те, кто лежал с мамой в одной палате. Конечно, мама с ними не делилась такимивещами, но они могли заметить… Так трудно скрыть что-то, когда вокруг тебя днеми ночью любопытные глаза! Сначала не приносили ребенка, потом вдруг принесли,может быть, даже кто-то проговорился, что девочка умерла. Да и по выражениюлица, по поведении женщины можно было понять, что она пережила трагедию,потеряла ребенка — и вдруг — ребенок появляется! Нет, здесь тоже необходимоподстраховаться. Значит, она должна узнать, кто лежал в роддоме с ее матерью.