— А фамилия?

— Моя, что ли? А-а, его? — всячески старалась она помочь следствию. — Так не знаю я. По фамилии-то она его и не называла, а мне так он и вовсе не представлялся. Но вежливый. — Соседка неодобрительно поджала губы. — И в лифт всегда пропустит, и дверь подержит. И одет всегда этаким франтом. Тьфу, выпендрежник! — сплюнула она демонстративно на пол.

— А как давно он последний раз здесь появлялся, не помните? — в надежде на что-то стоящее спросила Женя.

— Да уж давно. Машка недели две как в санатории, а я его и до ее отъезда, наверное, месяц как не видела. Может, уехал куда?

— Ясно. Больше ничего добавить не можете? — сурово сдвинув брови, спросила журналистка.

— Больше? Да вроде ничего, — не очень уверенно проговорила бабуся.

— Гм-м, — глубокомысленно протянула Же-ня. — А вы мобильный телефон вашей соседки знаете? — перешла она к самому важному.

— А как же, обязательно. Кто же сейчас без них живет? Вон, даже у меня есть, и телефоны всех соседей записаны, мало ли что? И Машкин есть. Щас. — Она тяжело поднялась с табуретки и отправилась в комнату.

— Вот, пишите, а то я плохо вижу, — протягивая Жене свой мобильник, велела соседка.

— А где Мария в последнее время работала? — переписывая номер телефона в свой мобильник, спросила на всякий случай девушка.

— Да все там же. В НИИ, название такое сложное, я уж не повторю, но что-то с химией вроде, — охотно сообщила соседка.

Значит, все же Синельников, спускаясь в лифте, взволнованно думала Женя. Совпадений быть не может. Фирма, умерший ребенок и программа суррогатного материнства. А что, если всем этим женщинам, Наташе, Полине, Марии, делали ЭКО без их ведома? Мужики все были врачами-гинекологами, женщины им доверяли, их элементарно могли заверить в необходимости какого-нибудь обследования или мелкой гинекологической операции под наркозом, а потом але-оп! Любимая, ты беременна!

Да, такое возможно. А что теперь предпринять? Может, съездить в роддом и узнать, рожала у них Дятлова или нет, а потом встретиться с биологическими родителями ее ребенка?

К старшей акушерке Женя не пошла, уж больно неприятной была их последняя встреча, а отправилась сразу же в архив, там ее знали, относились к ней уважительно, значит, в помощи не откажут.

— Дятлова? Конечно. Сейчас посмотрим, — любезно кивнула в ответ на Женину просьбу девушка Тоня. — Та-ак. Вот ее электронная карточка, если хотите, могу и обычную поискать?

— Нет, спасибо, достаточно электронной, — нетерпеливо поблагодарила журналистка, стремясь поскорее изучить карточку.

Ребенок Дятловой по документам был жив-здоров и выписан из роддома в срок!

— А можно мне распечатку вот этой страницы? — попросила Женя Тонечку.

— Конечно, — пожала девушка плечами и нажала клавишу.

Теперь Женя точно знала, что ей делать. Она без труда выяснила по базе данных все о фирмах, где рожали Дудина и Егорова, и съездила туда. Причем, заранее предвидя трудности с получением информации, она заручилась рекомендацией главврача Булыгина, потому как выяснилось, что в НИИ гинекологии у него работал зав. отделением однокурсник, а в роддоме, где рожала Егорова, директорствовал бывший коллега.

Дела двигались, факты копились, картина вырисовывалась. Неясным оставалось одно: кто и почему убил Лену Матвееву, как покойный наркоман был связан с отцами-гинекологами и фирмой «Материнство возможно».

С одной стороны, он наркоман, размышляла Женя, сидя вечером в кабинете, а они врачи, связь вполне может быть. Они запросто могли снабжать его наркотиками. А что, если просто смотаться к девушке Вере и спросить ее, был ли Воробьев знаком с Погодиным или Синельниковым или не был? Только лучше бы захватить с собой фото обоих типов, вдруг у девушки беда с памятью, и картинка поможет ей восстановить недавнее прошлое. Женя не очень хорошо понимала, чего ожидать от закоренелой наркоши, потому как с детства была до ужаса напугана рассказами про наркоманов. Женин папа, озабоченный распространением этой отравы в детской среде, еще в начальной школе в целях профилактики показал дочурке подборку фото и видео в Интернете, живописавшую жизнь и смерть наркозависимых граждан, преимущественно юных. Увиденное Женю потрясло. Обладая артистической натурой и богатой фантазией, она несколько ночей не могла уснуть, такие ей мерещились ужасы. Покрытые струпьями и язвами ноги, изможденные костлявые тела, облезающая, словно змеиная, кожа, пустые, черные, бессмысленные глаза, ломка, и все это она испытывала на себе, словно ее сознание раздвоилось. Одна она лежала в чистой, теплой постели, а вторая валялась в грязном, темном подвале, подыхая в муках. С тех пор Женя как от чумы шарахалась от всего сколько-нибудь близкого к наркотическим веществам и от людей, страдающих данной зависимостью. С возрастом ее ужас поумерился, просто осталось в психике «табу» на веки вечные, но все же ее знания о наркоманах были весьма поверхностны и ограниченны.

Женя звонила долго. Она даже подумала, что Вера ушла куда-то и придется теперь ее ждать, но тут дверь бесшумно распахнулась, и на пороге появилась хозяйка.

Журналистке показалось, что с момента их последней встречи Вера находилась в анабиозе, потому как и выцветший халат был тот же, что в прошлый Женин визит, и жидкие блеклые пряди так же свисали вдоль лица, и потухший взгляд, и обломанные грязные ногти, абсолютно все в облике Веры осталось неизменным.

— Здравствуйте, Вера, вы меня помните? — как можно четче спросила Женя. — Я приходила к вам по поводу Сергея Воробьева.

— Его нет, — вяло ответила Вера, то ли забыв добавить, что он умер, то ли забыв о самом факте его смерти, и собралась закрыть дверь.

— Я знаю. Скажите, — заторопилась Женя, — он был знаком с Дмитрием Синельниковым или Алексеем Погодиным? — Она вытащила из сумки распечатанные на принтере фото обоих врачей. — Или, может, вы их знали? — И достав из кармана приготовленную тысячу, помахала ею перед Вериным носом.

Тысячу Вера разглядела, и даже взгляд ее обрел если не живость, то хоть некоторое подобие интереса. Она протянула худую, костлявую руку, взяв у Жени фото, поднесла их к глазам. После тщательного изучения она все же отрицательно покачала головой и сказала, жадно глядя на деньги:

— Я их не знаю и имен никогда не слышала. Может, Серега и знал, а я нет.

— Жаль. А с кем, кроме ваших, ну… — чуть замялась Женя, — не наркоманов общался Сергей? Были у него нормальные знакомые?

— Не-ет. Откуда? — покачала головой Вера, продолжая завороженно смотреть на деньги.

— А покровитель из ментовки? — попыталась как-то простимулировать ее мыслительный процесс журналистка.

— Нашли знакомого! — как-то встрепенувшись, проговорила Вера. — Сережка его ненавидел, но деться никуда не мог. Говорил, тот его за горло держит. — Потом она всхлипнула. — Погубили Серегу, погубили! Не от дозы он умер, я чувствую.