звать Хвост. Если кто-то еще нарушит правила, то его имя тоже будет Хвост. С сегодняшнего дня ты, Хвост, будешь работать вместе с женщинами. Они идут стирать, и ты идешь стирать. Они вытирают попы младенцам, и ты рядом с ними. Понял? И если будет хоть одна жалоба, ты отправишься за своим приятелем.

Хвост покосился на труп и кивнул.

— Впрочем, ты можешь уйти отсюда в любой момент.

Под конец первого дня я прошелся по всему поселку, заглянул в бывший женский дом. Там было много места, а ребят старше четырнадцати в секте было не больше тридцати человек, так что они могли улечься хоть по кругу, но они четко блюли иерархию: самые сильные — ближе к двери.

В длинном доме было то же самое, зато там были дети, не настолько зашоренные прежними правилами, потому там я скомандовал:

— А ну-ка все встали!

Было забавно наблюдать за тем, как даже пятилетние малыши вскочили с матрасов и вытянулись во весь рост.

— Поиграем в одну игру. Сейчас вы будете бегать по всему дому, пока я не скажу «Стоп». После него вы замираете на том месте, где оказались. Начали!

Поначалу мальчишки постарше лишь изображали бег, но потом они тоже раззадорились и разбегались, перепрыгивая через малышей, те же визжали от восторга и скакали по лежанкам.

— Стоп!

Замерли.

— А теперь каждый ляжет на тот матрас, который ближе всего.

Дети послушно упали на лежанки. Произошло несколько потасовок из-за того, что некоторые стояли на одном и том же матрасе, я подходил, растаскивал их, находил лишнее место и укладывал одного из спорщиков.

— Теперь каждый раз перед сном вы будете играть в эту игру. Неважно, где вы лежите. Место не делает вас лучше или хуже.

А потом я посмотрел на шумно дышащих мальчишек, понял, что сейчас они точно не уснут, и решил рассказать свою любимую сказку о герое ДеньНочь. Пусть они узнают что-то помимо секты, Основателя и легенды о создании идеального мира.

Только это оказалось не таким уж легким делом.

— Давным-давно в одной маленькой деревушке на берегу реки, в семье обычного крестьянина родился сын.

— А семья — это как ветвь? — спросил мальчик лет шести.

— Почти. Семья начинается с родителей: мужа и жены. У папы есть свои родители, тоже папа и мама. У мамы есть свои родители. Потом у мужа и жены рождаются дети. Мальчики называются сыновьями, девочки — дочками. А когда дети вырастают, то они женятся и заводят новые семьи. Так вот, родился у них сын, но он очень необычно выглядел. Одна половина лица у него была обычного цвета, а вторая — белая-пребелая. Потому его и прозвали ДеньНочь.

— А я могу взять имя ДеньНочь? — спросил другой мальчишка.

— У тебя же обычное лицо.

— Тогда НочьНочь?

— Да, можешь взять это имя. В деревне мальчика невзлюбили. Соседи думали, что белую половину лица ему дала сама Пропасть.

— Что такое Пропасть?

Я вздохнул.

— Пропасть находится далеко на западе. Это огромная трещина в земле, которая уходит глубоко-глубоко вниз. И чем глубже, тем страшнее и темнее становится. После смерти твое тело остается на земле.

— В яме, — добавил кто-то.

— А душа улетает в Пропасть. Пропасть затягивает в себя все души умерших. Если человек ведет себя плохо, нарушает законы, то его душа становится тяжелой, как железный камень, и падает вниз. А если человек при жизни вел себя хорошо, праведно, то его душа остается легкой, как голубиное перышко, и может остаться близко к поверхности.

— А что за законы?

Я вздохнул еще раз. До приключений ДеньНочь мы сегодня точно не доберемся.

— Самый важный закон говорит о том, что нужно любить и почитать императора.

— А кто такой император?

— Это самый главный патриарх во всей стране. Он создает законы, следит за порядком и связывает землю и небеса. Тот, кто захочет оскорбить или обидеть императора, будет сильно наказан.

Я невольно вспомнил Кун Веймина, Академию, учеников…

— А если убить императора, что будет?

— Как ты его убьешь? У него огромный дворец, настолько огромный, что в нём одна-единственная комната больше всего вашего поселка, а комнат там целых девять тысяч девятьсот девяносто девять. Крыша его дворца поднимается выше самых высоких деревьев в лесу. В его дворце тысячи стражей в золотых доспехах, сотни магов, увешанных кристаллами, и все они защищают императора.

Ребята сидели на скудных лежанках в полумраке и пытались представить такой дворец.

— А император тоже сражался на турнире и всех победил?

— Нет. Только сын императора может стать новым императором. Но если сыновей много, то отец выбирает самого лучшего из них.

— А остальных — в яму?

В эту ночь мы так и не добрались до героя ДеньНочь, как, впрочем, и в последующие тоже.

Глава 20

Дно Пропасти!

Всю неделю сектанты привыкали к новым устоям. И тяжело пришлось всем.

Теперь вместе с женщинами работали уже семь Хвостов, ребята каждому из них добавили в имя по животинке, потому это были уже не просто Хвосты, а Хвост Свиньи, Хвост Крысы, Хвост Свинорыла и так далее. И из всех наказаний, которые я применил, эти неказистые прозвища оказались самыми действенными.

Старший из второй ветви, которого я утыкал метками, быстро слетел на самый низ иерархии в женском доме. Там система оценки по месту лежанки еще действовала, и без магии у него не было шансов.

Мальчишки перестали испытывать меня и принялись третировать друг друга. Им обязательно нужно было выстроить новую иерархию, в которой у каждого было бы четкое место. По секте прокатилась целая волна драк и стычек. Выявлялись предводители, формировались группы, причем не по ветвям или возрастам, а исключительно по личным качествам. В группе выделялись помощники — ближайшие друзья вожака, у меня таковыми стали Липучка и Сюй, и рядовые члены. Некоторые группы были небольшими, там собирались ребята по интересам, а некоторые сражались между собой даже за детей шести-семи лет, обещая обучить их боевой магии. Собственно, меня устраивала такая организация. Теперь я мог решать вопросы не на площади, а в комнате для переговоров, собирая одних лишь лидеров.

Не нравилось мне то, что были люди, оставшиеся вне таких групп, и отношение к ним было не очень хорошим. Первым таким отщепенцем стал тот самый старший без магии. Следующими оказались Хвосты, но они быстро сообразили и создали свою группу под названием Хвосты Леса. Липучка и два его друга были вне этой системы, а точнее, над ней, так как