Начиная со времени правления Петра Великого – то есть на протяжении двухсот лет – атаманы донского казачества назначались непосредственно царем. Они выполняли роль одновременно гражданского и военного губернатора всей Области войска Донского. После падения царского правительства на Дону быстро набрало силу движение за восстановление старых казачьих обычаев и избрание атамана. (Процесс шел параллельно аналогичным процессам во фронтовых казачьих частях, их я уже описывал.) В июне 1917 г. в Новочеркасске собрался Войсковой круг – по существу, казачий парламент, – где атаманом был выбран генерал Алексей Максимович Каледин. Этот донской казак прославился еще во время германской войны как командующий армией, стоявшей в 1916 г. на острие знаменитого Брусиловского прорыва, который помог ослабить германское давление под Верденом и австро-венгерское в Италии.

Каледин придерживался политики поддержки Временного правительства Керенского. Избран он был только донскими казаками – вооруженным меньшинством населения Донской области[51]. Каледин и сформированное им казачье правительство неоднократно пытались заручиться поддержкой неказачьего большинства населения, состоявшего в значительной степени из фабричных и портовых рабочих, шахтеров-угольщиков и бедных крестьян с маленькими земельными наделами. Однако те постоянно выбирали своими представителями пробольшевистски настроенных делегатов. В результате в дальнейших выборах на Дону принимало участие только казачье меньшинство. Пытаясь объединить усилия в борьбе против большевиков, представители донского, кубанского и терского казачества встретились 20 октября 1917 г. и сформировали так называемый «Юго-Восточный союз» [52]. Целью его была борьба с большевистской анархией на территории союза и взаимная поддержка в обеспечении порядка и законности вплоть до того момента, когда начнет работу Всероссийское Учредительное собрание, которое должно было определить будущую форму правления в России, а также статус казачьих областей. Ясно, что речь не шла о сепаратизме и образовании независимого государства; напротив, движение это было направлено на поддержание целостности России.

Президент Войскового круга (казачьего парламента) В. Харламов был одним из двух представителей донского казачества в правящем органе Юго-Восточного союза. Много позже он сделал следующие интересные записи: «Создание в конце 1917 г. Юго-Восточного союза представляет собой одну из попыток организовать казаков по всей стране для противодействия бунтующим народным массам… Казаки всемерно защищали идею государственного единства и суверенитета Всероссийского Учредительного собрания…»

Неказачье большинство жителей, происходившее в основном из русских и украинских крестьян (в городах встречались еще армяне и греки), не слишком положительно относилось как к главенству казаков в делах местного управления, так и к их исторически обусловленным претензиям на исключительное владение всеми естественными ресурсами региона.

В этой ситуации большевистские идеи, естественно, расцвели пышным цветом. Всего за несколько недель до возвращения с германского фронта нашей батареи и других казачьих частей белые добровольческие отряды подавили первое красногвардейское восстание, вспыхнувшее в Ростове – крупном промышленном и портовом городе в устье Дона.

Позже специалисты сошлись во мнении, что атаману Каледину следовало сделать то же, что сделали красные, – распустить уставшие от войны и бесполезные в военном отношении фронтовые и запасные части, окончательно лишившиеся всякой дисциплины, а затем вокруг надежного ядра преданных добровольцев сформировать новые воинские части.

На Дону в то время действительно формировались белые добровольческие отряды, но почти исключительно под началом группы генералов, которые сами не были донскими казаками – Корнилова, Алексеева и Деникина – и которым атаман Каледин предоставил убежище именно для создания белых войск. Под их знамена собирались преданные офицеры со всей России. Большинству молодых людей приходилось служить рядовыми, и поначалу многие отряды, превратившиеся впоследствии в большую Добровольческую армию, состояли исключительно из офицеров. Большинство их квартировало в Ростове.

Первой частью, которую сформировало в Новочеркасске правительство атамана Каледина, стала добровольческая часть численностью 500 человек под началом донского казачьего капитана Чернецова.

Сам атаман Каледин уже несколько месяцев не бывал на германском фронте и не представлял себе в полной мере, до какой степени казачьи войска там заражены большевистской пропагандой. Он переоценил значение того факта, что в казачьих частях на протяжении всей войны практически не было дезертиров и что эти части – единственные во всей русской армии – сохранили порядок, вернулись домой организованно и подчинялись приказам. Исходя из этого, он разместил усталых ветеранов, прибывших первыми, в том числе и нашу батарею, вдоль северных границ Области войска Донского. Это решение оказалось его роковой ошибкой.

Красные начали концентрировать напротив наших частей свои – с севера добровольческие части Красной гвардии, а с запада свежесформированные новые части из шахтерских районов Украины. Поначалу, однако, они тщательно следили за тем, чтобы их войска не переступали границ Донской области.

Вместо этого они направили туда массу пропагандистов, которые говорили примерно следующее: «Большевики ничего не имеют против рядовых казаков… Они только хотят изгнать с Дона корниловских белогвардейцев-добровольцев, пока они еще не способны к наступательным действиям… Если казаки не хотят воевать со своим атаманом Калединым, то почему бы им просто не разойтись по домам на заслуженный отдых и не позволить красногвардейцам самим истребить белых?»

Это был чрезвычайно удачный пропагандистский ход. От разумных и умеренных казаков то и дело можно было услышать: «Мы не можем воевать со всей Россией» или: «Если вы, молодые офицеры, так хотите воевать… ну… идите и воюйте. А мы пойдем домой и посмотрим на вас!» В результате большинство надежных солдат разошлось по домам, остались же самые активные или пробольшевистски настроенные. Офицеры батареи почувствовали, что не могут уже контролировать события; большинство офицеров ушли в отпуска или просто продлили уже начатые.

Мне идти было некуда, так как я не успел связаться на Дону с родственниками. Так что я остался с батареей в Березове, чуть южнее станицы Глубокой. Кроме меня, на батарее остался только один молодой офицер, лейтенант Хоперский. Командовать батареей по возвращении ее на Дон был назначен полковник Суворов[53].

Так обстояли дела на нашей батарее и в других казачьих частях. Почва была готова. И тут капитан донских казаков Чернецов предпринял рейд с целью захватить врасплох красный штаб Донецкого угольного бассейна. Этот рейд и стал тем запалом, что разжег на нашей батарее и в других частях Северного фронта тлевший до тех пор красный мятеж. Этот мятеж стал, насколько мне известно, самой успешной авантюрой Гражданской войны, хотя его итоговые результаты были более чем сомнительны.

Партизанский отряд капитана Чернецова численностью 500 человек жил в четырех или пяти составах, стоявших на запасных путях станции Новочеркасск. В центре каждого состава размещались локомотив и несколько пассажирских вагонов, в которых жили люди; с обоих концов были прицеплены открытые грузовые вагоны.