— Рада, что ты не спрашиваешь, где ты и кто ты.

— Ну мы же не в кино, — сказал он.

На его лбу блестела кровь.

— Затылок болит. Ты мне башку проломить могла.

— Но не проломила.

— А лоб почему в крови?

— Ты неудачно ударился о пол. Это уже не я.

Кай сделал глубокий вдох и дернул руками. Вены проступили чуть сильнее, когда напряглись мышцы.

— Ну что сказать…

Я равнодушно наблюдала за ним со своего места. Кай перевел на меня повеселевший взор.

— Моя девочка. Молодец. Хотя этого я как раз и не ожидал. Думал, ты придешь и бросишься мне на шею. Ну, понимаешь… Давно ведь не виделись.

— Ага, и скажу, что скучала. А потом мы переспим, и порно закончится свадьбой.

Кай, насколько мог, пожал плечами.

— Тогда высылать девушкам свой ключ от квартиры — самый верный пикап-трюк.

Мы оба улыбнулись, неотрывно глядя друг другу в глаза. Что-то словно вернулось на круги своя в тот момент.

— Что будем делать? — поинтересовался Кай.

Я извлекла из сумки свою камеру, и он громогласно расхохотался. Он не переставал смеяться, откинув назад голову. Никогда не видела, как он смеется. Это было странное зрелище.

— Ах да, ты же теперь тоже фотограф.

Я вопросительно подняла брови, а Кай наконец-то перестал смеяться и пояснил:

— Я следил за тобой в интернете. За твоим аккаунтом на фейсбуке. Однажды там стали появляться фотографии. И очень недурные, я тебе скажу. Видно было, что девчонка не слишком шарит в настройках своей крутой камеры, но у нее интересное видение. Про некоторые снимки я думал, что тоже так снял бы.

— Вот как…

Даже сказать было нечего. Я никогда не думала, что он может за мной наблюдать.

— Мне правда понравилось, — добавил он уже серьезнее. — А сейчас я понимаю тебя. Это реванш.

— Ты прав, — без тени улыбки ответила я. — Это мой реванш.

— Что же, ты имеешь право, — произнес он, отводя взор к окну.

В профиль он казался чуть старше.

— Хотя ты удивляешь меня, Марина. Я ожидал, что ты станешь другой, но не думал, что ты будешь… так похожа на меня.

— Но я и есть твое творение, Кай.

Он серьезно взглянул на меня.

— И что ты будешь делать со мной?

Я любовно похлопала его по щеке, а затем включила камеру.

— То же, что и ты со мной. Мы будем говорить, я буду фотографировать. С той лишь разницей, что твоя исповедь продлится чуть меньше моей. У меня самолет сегодня вечером. Так что у тебя есть полдня, чтобы рассказать мне все.

Кай поморщился, а затем недоуменно сказал:

— Вот это точно бессмысленно.

— А в моем случае был смысл? Кай, Кай… — Я присела поближе, глядя на него с внимательным трепетом. — Ты хоть знаешь, что произошло потом? Ты поставил эксперимент и выпустил мышку на волю. Но ты и понятия не имеешь, что я пережила. Ты не просто из меня душу на свет божий вытряхнул. Ты стер меня в порошок, а потом отправил гулять. Велел мне учиться жить без тебя. И я научилась. Но если я скажу, чего мне это стоило, ты никогда не расплатишься. Поэтому ты должен быть мне благодарен, что я всего лишь повторяю с тобой то, что ты сделал со мной. Мне это… просто по-человечески надо, понимаешь?

Кай внимательно смотрел на меня, не произнося ни слова. Его дыхание оставалось ровным и спокойным.

— Если бы я приехала сюда хотя бы в конце прошлого лета, — уже шепнула я ему на ухо, — и поверь мне, я делала не одну попытку… Я вела бы себя так, как ты ждал. Но прошел год. По его истечении я однажды осознала, что ненавижу тебя. Потому что никто не давал тебе права меня менять. Ты никогда не пройдешь это вместо меня, чтобы осознать, во что превратилась твоя гребаная муза сейчас.

— А что с ней сейчас? — почти ласково спросил он, ответно склонившись к моему уху.

— Я действительно стала другой. Но я не знаю эту девушку, и не знаю откуда она взялась. Все старое умерло, но новое почему-то не делает меня счастливее. Что бы со мной ни было, Кай… Я не просила тебя об этом, понимаешь? Ты сделал это без моего разрешения.

— Но, если так рассуждать, то мы и о жизни не просим. Нас просто выбрасывает в этот мир, и мы орем в ужасе. Наличие или отсутствие разрешения ничего не меняет. Если бы не я, ты бы сама с собой что-нибудь сотворила однажды. Слишком многое ты в себе удерживала, но это было больше тебя. Я выбрал за тебя только способ.

— Обращайся с другими так, как хочешь, чтобы обращались с тобой. Не слышал?

— Нет, — хрипловато рассмеялся он и наклонился вперед еще больше, впиваясь в меня зрачками. — Обращайся с другими так, как они хотят, чтобы с ними обращались. Ты хотела этого.

— Ты самый аморальный человек на свете. Не смей так говорить. Ты не знаешь, что ты после себя оставил, — прошипела я.

Хотелось врезать ему еще разок, чтобы звезды из глаз летели. Меня уже всерьез начинало трясти от ярости.

— А ты хотя бы раз спрашивала себя, что стало со мной, когда ты ушла? — все так же полушепотом спросил Кай.

Я отстранилась, глядя на него с недоумением. Надо было признать, этого вопроса я себе никогда не задавала.

— Я год провел в окружении твоих портретов. Это как жить с привидением. Я не знал, что мне делать с этим сокровищем. Это моя лучшая работа. Но то, как она мне далась… это оказалось не так легко. Здесь изрядная часть и моей души. Все прошлые снимки были безличные. Это был Амстердам. А здесь нас двое. Всегда двое, хотя в кадре ты одна. Ты можешь связать меня, надавать по голове, взять камеру и сказать, что роли поменялись. Но на мое место ты не встанешь, потому что подобный эксперимент нельзя повторить дважды. Все, что ты делаешь сейчас, — это просто истерика. Только уже взрослой женщины, а не того ребенка, которого я когда-то украл.

Его слова резали. Я снова вспомнила, каково это — говорить с ним. Но нельзя поддаваться.

— Это все не ради тебя, ублюдок, — ответила я. — Я это делаю ради себя. Чтобы понять, что ты со мной сотворил.

— А я это сделаю ради тебя, — ухмыльнулся он. — Давай, снимай и спрашивай. За этим ты пришла? Сегодня наш с тобой Страшный суд, и ты наконец-то на месте судьи.

Кай посмотрел прямо в камеру и зловеще усмехнулся краешками губ. Я села напротив него и сделала первый кадр. Ярость утихла, и я вернула себе самообладание. Просто хотелось довести все до конца, как я и задумывала.

— Ты хотел знать о моей семье, первой любви, а также о том, что я знаю о смерти и об унижении. Повторим круг?

— И что ты хочешь знать о моей семье?

— О твоем детстве, Кай. Скажи мне, кто тебя бил и за что, раз ты вырос таким.