Павлик оглянулся на Женю. Всего лишь на секунду. Но этого хватило, чтобы разглядеть на его лице горестное смятение и вопросы незаданные – что вы, мол, делаете, взрослые… Зачем так с дядей Женей, зачем? Вы его обижаете сейчас, а мне почему-то стыдно…

Ничего такого на лице мальчика не увидели ни Олег, ни Татьяна Петровна. Только Женя улыбнулся ему ободряюще – ничего, мол, держись, будь мужчиной! Так бывает, ничего не поделаешь…

– Пойдем на кухню. Поговорим… – деловито произнес Олег, мотнув головой.

– Что ж, давай поговорим, – согласился Женя, идя вслед за ним на кухню.

Сели за стол, Татьяна Петровна встала в дверях, сложив под грудью полные руки.

– В общем, разговор у нас будет короткий, Жень… – первым заговорил Олег, глядя на свои ладони. – Тебе надо сейчас уйти, как ты сам понимаешь. Уйти, потому что я вернулся. Надеюсь, тебе не надо объяснять, что Маша меня любит, а не тебя. Это во‑первых. Во-вторых, у меня здесь сын… И Маша моя законная жена, это тоже тебе понятно, надеюсь. Так что можно считать ситуацию вполне анекдотической – муж вернулся и любовника в доме застал. А как там дальше в анекдоте, не помнишь? Я ведь могу тебя и с балкона сбросить, имею право. Возражения у тебя какие-то есть? Выкладывай, я тебя внимательно слушаю.

– Да, есть возражения, Олег. Самое главное возражение – почему мы без Маши сейчас говорим? Это ведь она должна решить… Если Маша скажет мне уйти, я тут же уйду. А без Маши…

– Ой, да что ты за Машину юбку-то хватаешься, господи! – не удержалась от комментария Татьяна Петровна. – Своего, что ли, ума нету, скажи? Как Маша ему скажет, смотри-ка… Что она тебе скажет, что? Она ж любит Олега, пойми! Я мать, я лучше знаю свою дочь, понятно? Не надо ее ни о чем спрашивать, просто уйди, и все! Я уж и вещи твои собрала… Видел, чемодан в прихожей стоит?

– Я думаю, Татьяна Петровна права, Жень… – тихо проговорил Олег. – Зачем ставить Машу в неловкое положение? Ты ж понимаешь, как ей будет трудно тебе сказать… Это ж Маша, она всегда была такой, ей трудно обидеть кого-то. И я тебе больше скажу, Жень… Я понял, что она очень хочет, чтобы я вернулся. Мы виделись с ней сегодня… Вот, посмотри…

Олег вытащил из кармана телефон, сунул его под нос Жене.

– Видишь, мы вместе, да? Видишь? Так что пожалей ее, уйди без объяснений. Так лучше будет всем. Ну ты ж мужик, ты должен понять… Сделай первый шаг, она тебе только благодарна за это будет. Не надо никаких объяснений и выяснений… И даже звонить ей не надо. Зачем? Пожалей ее… Она так переживает эту ситуацию… Что ей придется что-то тебе объяснять… Будь же мужиком, Жень! Прошу тебя!

Женя ничего не ответил. Встал, молча вышел из кухни. Прошел в прихожую, подхватил чемодан… И, обернувшись к Олегу, спросил тихо:

– Можно я к Павлику ненадолго зайду? Поговорю с ним…

– Не стоит. Зачем его травмировать? Я сам ему все объясню. Я ж его отец, а не ты.

Женя кивнул, вышел за дверь. Спустился на лифте на первый этаж, дошел до машины, погрузил в багажник чемодан. Все это проделал почти автоматически, будто во сне. Потом не помнил, как ехал до дома. Слышал, что телефон все время звонит. Видел на экране имя – «Марина». Не отвечал… Не хотел. Не мог…

* * *

– Женя, что это? Почему ты с чемоданом? Что произошло, Жень? Ты с Машенькой поссорился, да?

Ольга Васильевна сыпала испуганными вопросами, не могла удержаться. Женя молчал, стаскивая с себя куртку, потом проговорил устало:

– Не спрашивай меня ни о чем, мам… Потом поговорим, ладно? Я не могу пока…

– Хорошо, хорошо! Просто Марина мне все время звонит, спрашивает, что с тобой, почему на ее звонки не отвечаешь. А я не знаю, что говорить… Я и без того очень волнуюсь! Что мне ей сказать, Жень?

– Ничего не говори. Я потом ей отвечу, позже.

– Да, поняла, поняла…

Женя ушел в свою комнату, плотно прикрыл за собой дверь. Весь остаток вечера Ольга Васильевна подходила к его двери на цыпочках, прислушивалась беспокойно.

Тихо было за дверью. Тревожно тихо. Не выдержала и постучала, спросила осторожно:

– Жень… Ты ужинать будешь? Или чаю хотя бы выпей… Что с тобой, Жень?

– Да, мам… Я сейчас приду на кухню. Поговорим.

Голос у Жени был хриплый и тихий, были в нем нотки еще какие-то… Удивленного горестного недоумения были, как ей показалось. И сердце зашлось от жалости к сыну – почему ему так не везет, почему? Вроде так счастлив был рядом с Машенькой…

Повернулась, ушла на кухню, едва сдерживая слезы. Но понимала, что плакать нельзя – только ее слез и не хватает сейчас бедному сыну. И даже улыбнулась, когда он вышел на кухню и сел за стол, спросила почти беззаботно:

– Так ты есть будешь или нет? У меня голубцы сегодня… Удачные получились!

– Нет, не буду, мам. Не хочется. Лучше поговори со мной… Наверное, я большую глупость сейчас сделал, не знаю. А может, наоборот…

– Да что случилось, объясни? Ты же не объяснил ничего!

– Да что тут объяснять… Олег к Маше вернулся и попросил меня уйти. Я ушел… Вот и все объяснение.

– А Маша? Маша тоже попросила тебя уйти?

– Нет… Нет, ее дома не было.

– И что? Ты разве не мог ей позвонить и спросить, кого из вас она выбирает?

– Не мог… В том-то и дело, что не мог.

– Но почему, Жень? Почему?

– Не знаю, мам, как тебе объяснить… Мы ведь с ней так решили – мол, придумаем себе любовь. Ее между нами нет, но мы просто придумаем. А если придумаем, значит, она будет. Заранее неверный посыл, да? Как думаешь? Нельзя же взять и придумать себе любовь… Еще и взаимную…

– Нет, Жень, все не так, не так… – немного помолчав, тихо ответила Ольга Васильевна. – Ты сам себя сейчас обманываешь, Жень. Это ты с Мариной когда-то придумал любовь, понимаешь? Вернее, придумал свою к ней любовь… Внушил себе с детства, что любишь ее, и сам в это поверил. Обманул сам себя. А потом взял и полюбил по-настоящему, Машеньку полюбил! Ведь любишь ее, скажи?

– Да, люблю… Я с ней только понял, какое это счастье – любить. Свободно любить, без унижения и страданий. Да, я был счастлив все