встать, я не гордый… Хочешь, Маш, я перед тобой на колени встану?

Он даже сделал некое движение, будто и впрямь собирался упасть на колени, но Маша махнула рукой сердито:

– Не надо, Олег, прекрати этот цирк, ради бога! Я так устала сегодня… Даже не понимаю, что происходит… Как же так, не понимаю…

– Жалеешь о том, что Женя ушел?

– Да! Жалею, Олег! Жалею! Да! – запальчиво произнесла она, резко к нему обернувшись.

– Ну ладно, хорошо… Я и это вынесу, что ж… Если я виноват… Я пойму…

– Хватит, ребятки, хватит… – снова вступила в их диалог Татьяна Петровна и даже попыталась погладить Машу по плечу, но та поморщилась и увернулась неловко. – Ладно, хватит уже… Иди, Машенька, спать ложись, если устала. Отдыхай. Утром встанешь, и все уже будет по-другому, поверь. То есть все у нас будет по-старому… Забудем плохое, будто его и не было. А как еще жить иначе? Все вернулось на круги своя, и слава богу. Иди, Машенька, иди…

В спальне Маша легла в кровать не раздеваясь. Долго лежала, закрыв глаза, пытаясь осознать то, что случилось. Или понять хотя бы. Женю понять. Наверное, его можно понять… Марина позвала, и он не мог не уйти. Но почему тогда с ней не поговорил, не объяснил? Почему вот так? Неужели испугался с ней объясняться?

Выходит, что испугался. Ушел. Значит, не получилось у них любви. Значит, нельзя себе ее придумать. А она ведь уже поверила, что все получилось, поверила! А Женя… А Женя решил уйти. Не прощаясь. Наверное, духу не хватило на объяснения. Да еще и Олег вернулся некстати… Или все-таки кстати. Для Жени… Мол, так проще всего будет. Когда все вернутся на свои места…

Очень хотелось плакать, но слез не было. И уснуть тоже не удавалось. Господи, как же так, почему все так получилось? Хотя, может, и не могло быть по-другому. Любовь не терпит экспериментов, наверное. Наказывает потом за такие эксперименты…

Услышала, как Олег тихо вошел в спальню, как лег рядом с ней, осторожно положил руку на плечо.

– Ты спишь, Маш?

– Сплю.

– А почему в одежде? Давай я тебе помогу платье снять…

– Я сама, не надо. И вообще… Не трогай меня, пожалуйста. Даже не прикасайся ко мне, понятно?

– Да, конечно… Я же все понимаю, Маш. Я очень виноват перед тобой, да. Поверь, я очень тебя люблю… И верю, что ты меня простишь. Не сразу, со временем… Я буду ждать столько, сколько нужно. Сколько тебе нужно…

* * *

«…Давай мы с тобой сыграем в прятки, и я тебя искать не буду… Я найду себе намного лучше, я найду себе совсем другую…»

Мелодия звучала во сне так явственно, что Женя проснулся и поднял голову от подушки, пытаясь понять, откуда она звучит. Неужели и правда во сне? Так громко и так… Так больно?

Да, больно. Ему было очень больно. А еще он видел во сне тот самый золотой пляж в Феодосии, Машу видел в голубом сарафане. Она такая красивая в этом легкомысленном сарафане, такая… Такая родная… И песня эта рефреном звучит. Их песня…

Наверное, они и правда в прятки играли, а не любовь себе придумывали. То есть Маша играла в прятки. От Олега пряталась. А он вернулся, и Маша нашлась. И не стало необходимости другую любовь придумывать. Потому что нельзя ее придумать, нельзя! Если любишь одного, то с другим ничего не придумается!

Что ж, пусть она будет счастлива. Пусть. А он будет ее помнить. И любить…

– Жень, ты на работу не проспишь? Половина восьмого уже! – услышал он за дверью голос матери.

– Да, мам, встаю!

– Я тебе блинчики с творогом на завтрак приготовила. Сейчас кофе сварю. Вставай.

– Встаю, встаю…

На кухне Ольга Васильевна осторожно глянула на него, спросила тихо:

– Как ты, Жень?

– Все хорошо, мам. Все хорошо, не волнуйся.

– Марина опять с утра мне звонит… Спрашивает, почему ты на ее звонки не отвечаешь. Я ей сказала, что ты телефон отключил… А она чуть не заплакала от обиды, правда! Вот хоть убей меня, а никак не могу представить Марину плачущей! Ты бы поговорил все-таки с ней, а? Если не хочешь к ней возвращаться, так и скажи. Не прячься.

– Прости, мам. Да, надо мне было еще вчера с ней поговорить, прости…

– Ой, да ладно, не извиняйся. Завтракай спокойно. Успеешь еще, поговоришь.

Женя включил телефон, когда сел в машину и выехал со двора. И тут же услышал звонок, на дисплее высветилось имя «Марина».

– Да, слушаю… Что ты от меня хочешь, Марин?

– Ой, Жень… Ну наконец-то! Зачем ты меня так мучаешь, скажи? Ведь знаешь, что я тебе названиваю… А ты телефон отключил! Трудно ответить, да?

– Трудно, Марина. Ты права, очень трудно. Потому что мне не хочется с тобой говорить. Да и не о чем.

– А вот тут ты не прав, Жень… Нам очень даже есть о чем говорить. Мне многое нужно сказать тебе, Жень!

– Например?

– Например, что я люблю тебя. Я даже и не подозревала раньше, как я сильно тебя люблю. Недооценивала тебя, не думала о тебе… Я только сейчас поняла, какой дурой была, Жень! Прости меня, а? Прости…

– Мне не за что прощать тебя, Марин. Все в порядке.

– Правда? Это правда, Жень? Ой, как я рада… Значит, ты вернешься ко мне, да?

– Нет. Не вернусь.

– Но почему, Жень? Ведь ты любишь меня, я знаю!

– Нет. Я другую люблю.

– Это Машку, что ли? Да брось… Не можешь ты ее любить, не можешь! Зачем ты меня обманываешь?

– Я не обманываю тебя. Это правда.

– Ой, ну не говори так, не надо! Какая Машка, Жень? Что ты себе придумал? Вернись, а? Я все поняла, я буду другой… Обещаю тебе… А к Машке же все равно Олег вернулся, ты ей не нужен вовсе. А мне очень нужен… Давай сегодня вечером встретимся и поговорим, ладно?

– Нет, Марин, нет… Я не могу. И говорить больше не могу, мне на работу надо, уже опаздываю.

– Но погоди… Погоди, Жень! Еще минутку! Это что же получается… Это ты мне хочешь сказать, чтобы я квартиру освобождала, да? Но мне некуда идти, Жень… Некуда…

– Я ничего такого сказать не хочу, Марин. Живи столько, сколько тебе надо. Я пока у мамы поживу. Когда определишься с жильем, тогда и съедешь.

– Да как я определюсь, как? Ну Жень… Ну что ты, в самом деле… Как еще с тобой говорить,