Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот Меткость, направляющая руку бойца ровно в цель, а вот Любола, способная очаровать даже самого несговорчивого человека в мире лет так на семь-восемь. Хотя если распылить Люболу на целый бальный зал, то действие продлится всего сутки, зато влюблены в активатора будут всем миром. Страшное заклятие, страшнее, чем Вирха — умение ранить противника звуком. Проглоти эту бусину, и твой голос будет резать плоть не хуже самурайского меча…
К своему удивлению, я увлеклась. Забыла про Анвара, про Лале, даже нытье драконицы не сбивало с толку. Передо мной стояла интереснейшая задача, всего за неделю сделать зелья-заклятия под стать этим жемчужинкам.
Первой я собиралась сделать кроветворку, но руки, словно подчиняясь невидимой, пропитавший воздух магии, сами доставали и раскладывали белый мох, корень горлеца — ровно три тонкие палочки, кровь дракона, чешую дракона, слезу Пустой, заключенную в вакуумный прозрачный шар, несколько тонких травинок змеевидки, дарующим драконам недобрый сон.
Я еще помню сказку про драконицу, которой недобрый брат, завидующий ее силе, набил подушку змеевидкой. Бедная девушка сошла с ума и скиталась годами по белому свету, не в силах ни продолжать жить, ни умереть, пока не встретила сильного целителя…
У Огневоя нет инструкции, его надо чувствовать, знать, когда убавить магическое пламя, когда прибавить мха, а когда, наконец, запеть.
И я пела, разрешая собственной боли течь магией в котел, опустила в варево первую палочку горлеца, осторожно помешивая ею раствор. Зелье налилось алым, пошло золотыми кругами…
На периферии слуха хлопнула дверь, я услышала и тут же забыла. Слова слетали с губ магией.
— Буря пела и кружилась, словно пламя в сердце билось, пусть любовь горит огнем в белом пламени моем…
Ах, да… Драконица встретила целителя, которых среди проявленных драконов можно пересчитать по пальцам одной руки, ведь обычно драконы — воины. Он вылечил несчастную деву, а после женился на ней, подарил мех белой лисы, родовое кольцо и собственное сердце. Все закончилось почти хорошо.
Песня впитывалась в зелье, а после поднималась обратно тонкой струйкой потока, словно я тянула на себя прядильную нить, а после плотно сворачивала ее, укладывая в кокон оболочки.
В себя я пришла к утру, опустошенная и почти счастливая, на ладони у меня лежала черная бусина, полная Огневоя. Такое сложное, такое редкое заклятие, полученное за какие-то шесть часов магии. Не чувствуя ног, я бухнулась на стул, с усилием опустив на стол сложенные ковшиком ладони, в которых лежала бусинка.
Я смогла!
Это был мой личный секрет. Секрет ото всех, включая Милене. На занятиях я варила зелья, не отступая от учебной методики, получая высококачественный, но скромный образец. А здесь, в своем тайном убежище от невзгод, я пела, и зелье варила моя музыка, управляя моими руками, моей магией, моим голосом.
«Мы неподражаемы, — согласилась драконица. — Мы талантливы и бесценны. И если наш дракон не понимает этого, то пусть сплетет магию с этой твоей Лале…»
— Несколько часов назад ты требовала его кастрировать и распять, — напомнила я с усмешкой.
Возвращение в реальный мир из мира музыки и зелий было неприятным, и я, осторожно надев бусинку на нить, встала размяться. Музыка еще текла по венам, хотелось кружиться, наслаждаясь свободой от тяжелой работы, расправить тело, крылья, освободить голову от мелодичного ритма, который продолжал генерировать магию во мне.
Я вышла из зельеварной, заперев дверь на сложное заклятие. Вторая зельеварная только моя, пусть страждущие целуются в соседних сколько угодно, лишь бы ко мне не совались.
Желание расправить крылья стало невыносимым. Я выглянула в окно, где тлела серая полоса рассвета и решилась. Почему нет? Я хочу летать. Сейчас.
Бесшумно раскрыв окно, расправила белые крылья и взмыла над Академией, над темным, влажным от росы садом в холодное небо, наслаждаясь полетом. Быстрого лета мне не хотелось, лишь выветрить остатки магии и усталости, поэтому я неслышно скользила по небу. После спрыгнула на одну из темных башен…
И поняла, что я здесь не одна. Сливаясь с тенью у самого края маленькой смотровой площадки, стоял Анвар. Сложенные крылья стелились у его ног плащом, а когда он резко обернулся, золотой блеск чешуи полоснул по глазам.
Он взглянул в упор.
— Анте?
Я смотрела на него и не могла понять, что именно не так. Что-то… изменилось. Но Анвар был все тем же: блестящие волосы, роковые глаза, плавные движения опытного хищника. Но что-то все равно было не так. Только не с ним, со мной.
А после меня накрыло осознанием. Я больше не люблю Его золотую Светлость. Пеплом во мне все выгорело. Прошло. Отпустило.
Рассеялся Амок.
Дорогие читатели, приношу вам огромную благодарность за ваши звездочки, комментарии и награды! Это очень-очень мотивирует и придает мне сил ))
Завтра по традиции маленький выходной, но уже в четверг выйдет новая прода))
21. Императрица
Потрясение было настолько сильным, что я на миг привалилась плечом к одной из фигурных башенок, окружавших барьером смотровую площадку.
Неужели так бывает? Словно кто-то перевел невидимый глазу тумблер, и освободил меня от горькой любви в одну секунду.
Анвар все еще смотрел на меня, с легкой улыбкой выгнув темную бровь, и я, наконец, сообразила. Реверанс!
— Ваша Светлость, — выпрямилась на подрагивающих ногах и обозначила мужской поклон. Я была в своей обычной форме, простой и удобной. То есть, в узких, сшитых ровно по фигуре штанах, простой рубашке и мягкой куртке, прошитой магической нитью. Делать реверанс в штанах ей-богу забавно. Лучше уж так.
— Мой лекарь должен высыпаться, — улыбка осветила его лицо, превращая хищника в галантного принца.
В ответ я с удовольствием рассмеялась, чувствуя на себе его короткие изучающие взгляды, обыскивающие меня с головы до ног. Словно Анвар понимал, что во мне что-то изменилось, но не знал, что именно.
— Если лекарь выспится, кто будет плести заклятия? Румпельштильцхен?
— Румпель… кто?
Герцог растерялся, даже улыбка на губах дрогнула.
— О, это сказочный персонаж, злой карлик, способный выпрясть из соломы чистое золото.
— Сказка из твоего мира? — в глазах Анвара предсказуемо вспыхнул золотой огонек.
Такая уж у драконов реакция на слово «золото».
— Из моего, — согласилась я. — Про мельникову дочку, которую король заставил напрясть три комнаты чистого золота, а после женился на ней.
— От жадности, наверное, — согласился Анвар с усмешкой. — А
