словно в далёких пустынях Азии покинуто что-либо незабвенное, дорогое, чего не найти в Европе».

К своим путешествиям он относился как романтик и уже просто не мог существовать без них. Это был смысл его жизни.

«Истинному путешественнику, подобно герою сказок Шехеразады „Тысячи и одной ночи“, Синбаду-мореходу, невозможно позабыть о своих странствованиях даже при самых лучших условиях дальнейшего существования. День и ночь неминуемо будут ему грезиться картины счастливого прошлого и манить, променять вновь удобства и покой цивилизованной обстановки, на трудовую, по временам неприветливую, но за то свободную и славную странническую жизнь».

Мысленно он возвращался к работе над исследуемым материалом, привезённым им из путешествия, а также планам на следующую экспедицию: «Осенью опишу птиц, добытых в Тибете и на Жёлтой реке. Зимою же, вновь буду снаряжаться в экспедиции. Верите ли, – жаловался Николая Михайлович, покою не имею, смотря по карте, сколько в Тибете ещё неизвестных мест, которые я могу и должен исследовать. Притом же, я привык пребывать на заоблачных высотах, оттого вероятно, мне и не нравиться жить в Петербурге»[269].

Пржевальский пригласил к себе в имение соратников по походу: Роборовского, а также унтер-офицера Румянцева, – со всеми остальными прежними товарищами по путешествию постоянно поддерживал живую переписку.

Иногда его навещали гости, и тогда охота, да и другие деревенские удовольствия, растягивались на длительное время. Николай Михайлович считал своим долгом хорошенько ознакомить каждого из гостей со всеми прелестями своего имения, с озёрами, болотами, лесистыми кущами, возвышенностями, а главное со всеми видами возможной охоты: болотной и лесной, летней и зимней, с собаками и без них…

Радушный приём, гостеприимство, откровенное великодушие, – всё это привлекало к нему всех, и дом его часто был полон друзей. Иногда он устраивал себе «отдых», под которым понимал полное отречение от любой информации даже книжных премудростей, включая газеты.

В то время во главу угла ставились угощения, в большом количестве, поездки в лес с самоваром, охотой, рыбная ловля с купанием, обливанием, сопровождавшейся с шутливыми декламациями в стихах собственного сочинения и ночными фейерверками[270]. После отъезда гостей, Пржевальский начинал усиленно работать над описанием своего третьего путешествия. Периодически он ездил по делам в Петербург, там ему не давали проходу журналисты и как он их называл «попрошайки» всех мастей. Иногда просто приглашали выступить его перед различными кругами общества. Снимаемая квартира постоянно осаждалась всякого рода просителями, а по почте с разных концов России и из-за границы приходили различные предложения. И никто не хотел слушать его, что он ещё не оформил отчёт о прошедшем последнем путешествии, все что-то от него хотели…[271].

Неожиданный сюрприз – одарённый помощник

Научная работа и новый труд

Для следующего путешествия Пржевальскому необходим был ещё один помощник. И тут помогла ему няня Макарьевна. У арендатора завода в то время работал 18-летний юноша Петя Козлов, только что окончивший курс Духовщинского городского училища. На него обратила внимание няня, отзывавшаяся о нём, как об усердном и трудолюбивом юноше. Пётр в то время, закончив курс данного училища, где изучал: арифметику, практическую геометрию, физику, географию, черчение и рисование, – вообщем все науки, необходимые для путешественника, работал на заводе.

Пржевальский стал готовить помощника, обучая его наукам и практическим навыкам, а также военному ремеслу и умению обращаться с оружием.

В начале января 1883 г. Пржевальский в Петербурге приступил к изданию своей новой книги. А уже 9 февраля, спустя месяц, обратился в совет ИРГО со следующим предложением:

«Продолжая, раз принятую на себя задачу-исследование Центральной Азии, я считаю своим нравственным долгом,…вновь отправиться в Тибет и поработать там, насколько хватит сил и умения, для пользы географической науки. Двинуться в путь рассчитываю, если не встретится особенных препятствий в июне нынешнего года».

Планируя перестроить организацию экспедиции, и учитывая ошибки прошлого, Пржевальский подготовил новый, и в своём роде оригинальный, план передвижения с этапными пунктами – складами, на которых можно будет оставлять лишний приобретённый в пути багаж, затрудняющий следование, и запасных верблюдов, под охраной своего караула.

Петр Козлов. 1882–1883 годы

Основной отряд налегке продолжит, как отдалённые, так и продолжительные передвижения по бездорожью и труднодоступной местности, что вызвало потребность в увеличении состава экспедиции и с этим пришлось считаться. 5-го апреля 1883 г. данное решение было утверждено Александром III.

Пётр Козлов, окончивший в январе экстерном Александровское реальное училище в Смоленске, поступил вольноопределяющимся во II Софийский пехотный полк[272]. Здесь его готовили как полноценного военнослужащего. Укомплектованное Пржевальским воинское подразделение командировалось в экспедицию на 2 года. В конвой назначались 17 человек: один переводчик, 7 нижних чинов и 9 казаков.

Государственное казначейство профинансировало 431.500р., плюс выданное всем членам будущей экспедиции за два года вперёд золотом и двойных прогонных денег до начального пограничного пункта. Подготовили к экспедиции оружие и боеприпасы, астрономические и метеорологические инструменты и приборы.

Как старшего офицера Генштаба, Пржевальскому дали полномочия морального стимула, – поощрять наиболее отличившихся военнослужащих в период следования: в унтер-офицеры и старшие урядники, так как предстоящее научное путешествие приравнивалось к боевой задаче армейских подразделений.

До отправки в экспедиции в путешествие, издательство успело выпустить очередную книгу Николая Михайловича под названием: «Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховье Жёлтой реки», с посвящением на заглавном листе:

«Памяти незабвенного Императора Александра Николаевича, Высочайшею волею которого осуществились мои путешествия в Центральной Азии, с чувством беспредельной благодарности посвящаю эту книгу. Генерального Штаба Полковник Пржевальский».

Во всех научных кругах Европы тотчас же откликнулись на уникальный научный труд. Берлинское Географическое общество с восторгом писало: «Все научные сокровища, скрытые в этом новом труде замечательно деятельного автора, мы надеемся, скоро сделаются общим достоянием, когда появятся немецкий, французский, английский и другие переводы».

Парижская Академия наук решила нарушить свой устав, 13 июня 1883 г. собрало внеочередное экстренное заседание Академии, на котором с докладом выступил известный геолог О. Добрэ и доложил о только что полученной им книге русского путешественника.

Глава VIII. Четвёртое (второе Тибетское) путешествие Н. М. Пржевальского. Путь на истоки Жёлтой реки. Исследование северной окраины Тибета

В бурю, в бурю снова…

Отдохнув, сказал пловец,

Знать, я жребия такого,

Что в затишье нежилец.

(Из дневника Н. М. Пржевальского)

Новый план передвижения

В новые странствия. К новым открытиям

Как указывалось, выше, имея большое количество необходимого для исследования оборудования и материала, мешающего передвижению в труднодоступной местности, Пржевальский спланировал устройство специальных т. н. баз