руки клинок по своей воле. Некоторые из нас делают это по необходимости.

Принц был явно ошарашен.

– А разве воры Омара приходят к нему не потому, что хотят убивать джиннов?

Возможно, ей следовало бы разозлиться на то, что принц пытается вызнать что-то, но ее очень давно никто не спрашивал про жизнь до Омара, и она обнаружила, что хочет об этом поговорить. Ее прошлое никогда не было тайной – возможно, именно поэтому никто не считал нужным у нее что-то выпытывать.

– Возможно. – Она пожала плечами. – Но на самом деле я не росла с желанием работать клинком. Я жила на ферме в Самише, и единственным острым предметом, которым я собиралась работать, был серп. Однако все меняется, когда твою деревню уничтожает джинн. Фермерский инвентарь мне жизнь не сохранил, а вот клинок помог.

Принц печально посмотрел на нее и пробормотал:

– Мне очень жаль.

Она отвела взгляд: искреннее сопереживание на лице Омара нервировало.

– Мне не требуются твои извинения. Если я чему-то и научилась с тех пор, как взялась за саблю, так это что сочувствие – слабость.

– Ты говоришь как…

– Как убийца? Привыкнешь.

Она откинулась на кровать и закрыла глаза. От этого движения у нее распахнулся плащ, и по молчанию принца она догадалась, что он смотрит на ее шрамы.

– Глазеть невежливо, – сказала она, не открывая глаз.

– Я просто смотрел…

– На мои шрамы? Они правда настолько завораживают? – Она вздохнула. – Некоторые свои шрамы прячут. Я предпочитаю носить свои как знаки отличия. Они напоминают мне обо всем, что я выдержала, и о тех, кому мне надо будет мстить.

За темнотой своих век она снова увидела Самиш: яркий, пылающий, гибнущий. Увидела дымные фигуры, стоящие среди разрушений с горящими ненавистью глазами. Путники-джинны, которых они приняли у себя в доме, заплатили за гостеприимство убийствами.

Принц проговорил чуть слышно:

– Джинны из Самиша…

– Их уже нет, а моя жажда крови осталась. Вот почему я здесь, принц. – Она приоткрыла один глаз. – А у тебя нет занятий получше, чем пялиться на меня?

Принц встал так резко, что налетел на стол и чуть не уронил сумку. Его взгляд метнулся к окну – к небу, на котором уже горели звезды.

– Я кое-что забыл у Ахмеда, – пробормотал он. – Надо бы забрать до начала сборища.

Он пошел прочь, но у двери задержался.

– Айша? – Он посмотрел на нее через плечо, и в глазах его светилась… Надежда? – Спасибо за откровенность. Я ценю твою прямоту.

Айша невольно захохотала. Как забавно: этот принц решил, будто ее рассказ о своем прошлом – прошлом, которое было столь четко написано на ее коже, – хоть что-то значит! Она все еще негромко смеялась, когда его шаги в коридоре стихли. Тогда она потянулась за его сумкой и по привычке пошарила внутри в поисках реликвии.

И подавилась последним смешком, нащупав пальцами лишь пустоту.

29

Мазен

Мазен забыл реликвию в диване у Ахмеда.

Чувство вины легло на него таким грузом, что он едва держался на ногах, выскакивая с постоялого двора. Он с огромным трудом справился с желанием броситься к дому вали бегом. Может, если он будет действовать достаточно быстро, то сможет забрать реликвию прежде, чем Айша обнаружит ее отсутствие. Не хотелось бы, чтобы она сочла его еще более беспомощным, чем считает сейчас.

«С Ахмедом все в порядке. Он охотник, он не мог подпасть под чары джинна».

Тогда, в развалинах, Айша подобрала реликвию, не дрогнув. Когда Мазен спросил, пытался ли джинн ею манипулировать, она хмыкнула и сказала: «В отличие от тебя, я не легковерная».

Однако чем ближе он подходил к дому Ахмеда, тем сильнее становились его опасения. Страх стал якорем, который утягивал его в те темные воды паранойи, из которых он пытался вынырнуть со времени своей встречи с теневой джинной.

Спеша по извилистым улочкам Дхима, он обратил внимание на тьму, извивающуюся по стенам. На красноглазые тени, обвившиеся вокруг пальм и постеленные поперек освещенных фонарями дорожек. Айша назвала его легковерным. Но разве наивность могла стать причиной таких зловещих видений? Куда бы он ни повернулся, всюду виделась подкрадывающаяся темнота. «Ты не важен», – шептала она ему в уши.

Мазен пытался убедить себя, что это галлюцинации, что это его кошмары просачиваются в реальность, однако тени не оставляли его в покое.

«Ты думал сбежать, но я запомнила твою кровь».

Мазен был уже в нескольких улицах от особняка вали, когда на него накатила тошнота, так что ему на подгибающихся ногах пришлось плестись в ближайший проулок, чтобы там привалиться к стене. На лбу у него выступили капли пота, сердцебиение ощущалось в подошвах ног.

А потом темнота навалилась на него, цепляясь за пятки. «Убийца джиннов! – вопила она. – Ты не достоин стать моим слугой!»

– Это не наяву. – Мазен медленно выдохнул. – Не наяву.

Он закрыл глаза, но в результате только погрузился в иную тьму, которую освещали мозаики с семью джиннами. Тень с красными глазами ухмылялась ему. Мазен отвернулся от этой картины, но оказался перед другим, еще более неотвязным изображением. Он увидел третьего джинна, женщину, держащую череп. «Королева Дюн».

В засыпанных развалинах он не вспомнил о сказании Старого Рубы: связать двух джиннов удалось только потом. Он не поделился своими подозрениями с Айшой. Она сочтет его сумасшедшим.

«Я не стану с тобой торопиться, чтобы твои страдания не закончились слишком быстро».

Мазен зажал уши, но голоса заглушить не получалось. Он вонзил ногти в ладони, а когда боль стала слишком острой, провел ими по земле.

Земля под его руками смялась.

Это ощущение оказалось таким неожиданным, что он открыл глаза и посмотрел вниз.

И увидел свою тень, которая собралась в его пальцах, словно сатин. Он изумленно убрал руку. Тень снова растеклась по земле пятном туши. Она не набросилась на него. Она даже не пошевелилась.

Медленно и осторожно он снова к ней потянулся. Когда она пошла рябью от его прикосновения, он глубоко вздохнул – и оторвал ее от земли. Как только тень обволокла его руку, рука исчезла.

«Боги! Я и правда схожу с ума!»

Несколько минут он мог только настороженно смотреть на собственную руку – или на ее отсутствие. А потом он медленно и аккуратно провел через теневую ткань другие части своего тела. И с изумлением обнаружил, что все это исчезло. Кисть руки, рука, нога – все, оказавшееся под пологом тени, пропало.

Это была магия. Совершенно определенно. Но откуда она взялась?

Он крутил тень в руках, изумляясь тому, как она блекла и уходила из реальности. Только что она была похожа на густо-черную ткань, а в следующее мгновение она – и тело под ней – полностью исчезали.

«У меня тень магическая». Мысль была настолько нелепой, что он расхохотался.

Проходившая мимо проулка пара приостановилась, а когда Мазен посмотрел в их сторону, поспешно удалилась. Ему