двинуть прямо отсюда домой возникло как-то спонтанно. Князь хотел было надуться, но Владимир Олегович ему быстро объяснил, что мы и так уже считай тридцать дней по гостям гостюем, да ещё сколько до дому добираться? Так что, дескать, уж извини, вам ещё по лесам гоняться за недобитыми монстрами, а мы хотим день середины зимы дома встретить — не обессудь. Народ ждёт.

Да и домой, в самом деле, уже хотелось. Соскучилась я по сопкам, по настоящему лесу, по своему замку и главное — по своему народу. Да и Вове надоело уже в дипломатию играть. Хорош, начинаются суровые мужские будни!

Ладно, шучу, конечно.

Короче, заслал он в Столицу малый отряд, с которым, пользуясь оказией, уезжал и Фёдор Кузьмич. Князь пока оставался, в ж*пе горело ещё монстрозверей по лесам погонять. По пути наши должны были прихватить из Тимуровской крепости наших рунников-артефактеров с приказом всем срочняк собраться, выдвинуться в сторону нового тракта, добраться до третьей станции и нас там ждать.

Меня волновало только одно:

— Вов, как пойдём?

Ясно же, что ни орчатам бывших матерей лишний раз видеть не полезно, ни княжеским — наших огуречиков. Потом это всё пройдёт и сгладится, но пока… Пока всё очень по живому.

Муж задумался:

— Долегон, карту!

Мужики развернули испещрённую пометками бумагу и стали совещаться. Не надо вот только воображать себе что-то долгое и тяжеловесное. Обсуждали быстро, по существу — минуты в две уложились.

— Короче, так и делаем! — барон начал командовать, тыкая в многострадальную бумаженцию (не иначе, тоже в музей попадёт) карандашом, — Выходим сюда, попадаем сразу на вот этот тракт. И деревень по нему мало — нам же лучше.

— Эх, жалко — люльку не взяли, — вслух посетовал Кирилл.

— Ничё! Галя, нам бы что-нибудь проходимое и большое, чтоб ещё и верхом насадить.

— М-м-м… мамонта?

— Давай попробуем!

Мамонт орков впечатлил. Но ещё больший восторг, даже обожание, вызвал баронский носорог. Вот всё-таки война и всякое разрушительное у них в крови. Вааагх, все дела. Боня в качестве машины для убийства как нельзя лучше подходил на роль священной коровы. Они так искренне изливали на него своё восхищение, что Бонька умилостивился и разрешил мелким орчатам ехать на нём верхом. Марьиванна насадила штук пятнадцать самых крошечных огурцов барону за спину. Ещё штук десять взяла к себе Галя. Остальные пошли своим ходом.

ИЗ НАБЛЮДЕНИЙ МАРЬИВАННЫ

Всё то же 30-е декабря 0021 года, дорога

Кельда

Вот, я вам скажу, выносливая и неутомимая раса! Пёрли орки ходко, без писка и жалоб. Я вслух удивилась, и Мария согласно ответила:

— Очень высокая выносливость, это верно. Если надо будет — они могут и бежать. Часов шесть-восемь — спокойно. И живучесть поразительная. Шаман в этот год совсем обнаглел, люди стали сильно бояться — увели стада далеко на юг. Очень далеко за добычей надо было идти. А монстров наплодил столько, что в окрестных лесах дичи почти не осталось. Так, мелочёвка. Мыши, бурундуки.

— Бе́лки? — спросила я, вспомнив слова Быча.

— О! Это вам ещё сильно повезёт! Так вот. Когда он понял, что что-то затевается, нас вообще кормить перестал.

— То есть — совсем?

— Да… Еды мало — только воинам, взрослым мужчинам.

— И что — чего он добился бы? Вы бы так и вымерли?

— Представьте себе — нет. Да, чувствовали бы себя весьма… некомфортно. Организм… вроде как ест сам себя. До определённого предела.

— А потом?

— Потом начинается что-то наподобие оцепенения.

— Типа комы?

— Нет, не настолько. Орк просто начинает много спать. Очень много. Не сутками даже — неделями. Месяцами. Просыпаясь, почти не двигается. Пока не появляется пища. Восстанавливается очень быстро.

— Мария, откуда вы знаете?

Она помолчала, широко и размеренно шагая:

— Прошлая зима такая была.

— Ясно.

Капец, конечно.

— Я ещё хотела спросить: самым мелким — вот, что на носороге едут — им по сколько?

— Летние почти все. По четыре-пять месяцев. Самому маленькому три. Вон тому, побольше, где-то шесть-семь.

— Фига себе! Я бы сказала: шесть-семь лет!

— Да, орчата растут очень быстро. В первый раз меня очень сильно это поразило. Сутки прошли — а он уже ползти старается. В месяц — ходит. И может уже взрослую еду есть! А молоко у матери окончательно к двум месяцам пропадает. Правда: первые полгода месяц за год идёт, если с людскими детьми сравнивать. Потом чуть замедляется, но всё равно рост очень быстрый. Вот Быча взять, которого вы вчера привели. Ему же четыре с половиной года всего. А роста полтора метра и весу, наверное, килограмм девяносто будет.

— Да, я вчера сперва подумала, что Глирдан перевёл неправильно.

— Вот видите! Очень скороспелая раса. Но это если физиологию брать. Интеллектуально всё очень неровно. Орчата очень любопытны. Очень… эмпирическое познание мира. Залезть, схватить, попробовать. Всё ярче, чем у людей. Гипертрофированно. Но при этом почти не гибнут.

— Хорошая регенерация?

— И это тоже. И… прочнее что ли? Максимально нацелены на выживание.

— Так это же здорово!

— В каком-то смысле — да. Но, как вы понимаете, что-то всегда за счёт чего-то. Родной язык очень примитивный. Вот прямо очень. Зато и говорят они с полутора месяцев — это едва ли не врождённое.

— Но ваши, я смотрю, многие и по-русски говорят?

— Да, матери между собой общались, хотя у многих женщин язык при трансформации сильно обеднел.

И что там с ними доподлинно было — мы этого уже никогда не узнаем. Да и ладно.

— Ещё меня кое-что удивило. Мне говорили, что превращённые женщины могут рожать только мальчиков.

— Да, я ни разу не видела другого.

— Но сегодня, пока я чистила их от этих ядов… вы понимаете, Мария, я же вижу организм целиком…

— Да, и что же?

— У некоторых малышей вовсе нет половых признаков. Совсем. Почему?

— А, это нормально. Вы, наверное, удивляетесь, но я уже привыкла. Казалось бы… Впрочем, неважно. Абсолютно все орчата рождаются бесполыми. Постепенно, годам к двум-трём, начинают проявляться половые признаки. Всегда мужские. Чем ярче выражены боевые качества — тем раньше это происходит. Можно даже выделить удачного военного лидера — со стопроцентной вероятностью. Шаман… он пытался как-то воздействовать на этот процесс. Ускорить созревание бойцов. Поил их чем-то.

У МЕНЯ ЕСТЬ НОВАЯ МЕЧТА

Некоторое время мы двигались молча: я — верхом. Она — размашистым неутомимым шагом. Какая-то мысль крутилась у меня в голове, никак толком не определяясь. Ну что же это… Набу, помоги мне!

Вот, вроде бы я вижу хвост… От пришедшей в голову мысли я резко дёрнула поводья, и лошадь встала.

— Маша!

Она успела ушагать на несколько метров вперёд и вернулась, озабоченно вглядываясь мне в лицо:

— Что случилось?

— Мария, вы знаете местных богов?

— Честно говоря… Привычка жить в атеистическом сообществе…

— Понятно. Слушайте меня! За всё рождающееся и рождающее отвечает и покровительствует этому Сингкэн — она же богиня огня. С другой стороны, весну и всяческое возрождение несёт Леля. И, наконец, исцеление тела дарует Эйра. Я не знаю, кому из трёх вам следует сильнее молиться — или всем трём сразу. Но! Сейчас, когда шаман перестал травить детей своим ядом, и они не все ещё созрели… — она поняла и задышала глубоко и часто, широко раздувая зелёные ноздри:

— У нас есть шанс!

— Да! Если богини нас услышат. В противном случае зелёная раса окончится на вас.

— Они услышат! — она развернулась и побежала вперёд, к своим детям, по широкой, пробитой мамонтом и носорогом тропе.

Василиса подъехала сзади:

— Ты чего, мам?

— Есть у меня, доча, новая мечта. Хочу увидеть ударный отряд беловоронских орков верхом на носорогах.

— Прикольно! — оценила дочь.

— Да. Да помогут им боги…

Ни в какие деревни мы заходить не стали. Ну, нафиг. Разбили ближе к вечеру лагерь, погрелись у костров, наварили еды, напились горячего чаю… Огуречки выучили эльфийское слово «лембас», какие молодцы! После ужина Марьиванна отвела их в сторонку и провела очередную политинформацию. Они старались сильно не шуметь, и звук был такой, как будто картошку из кулей в деревянные ящики высыпают. Я обходила лошадей (с подкачкой, не сидеть же нам в этом лесу всю ночь, палаток мало) и невольно прислушивалась. Вот мне показалось, что среди грубых глухо грохочущих звуков слышатся знакомые имена. Однако,