– Можно вас на минутку?

– Охотно, – сказала Марина.

И пошла за ним, не оглядываясь на оставшуюся стоять у сосныВику – не было нужды беспокоиться, пес ее в случае чего догонит в два прыжка...

Отойдя на добрых двадцать метров, Шайтан понизил голос:

– Вам вообще известно, кого вы с собой ведете в малостьспутанном виде, или наугад брали «языка»?

– А вы что скажете?

– Виктория Минутко, – уверенно cказалШайтан. – Правая рука господина Сатарова, которого вы не можете незнать... а попутно постельная подружка губернатора – по поручению коего иконтролирует Сатарова для пущей надежности...

– Примерно та, – сказала Марина. – Если я чего ине знала, так это ее фамилии и того, что они с губернатором мнут однупостельку... Сатаров знает, что она...

– Догадывается, насколько мне известно. Но что уж тутподелаешь, терпеть приходится... Где Вампир?

Марина помрачнела:

– Ну что вам сказать? Лопухнулся Вампир, с каждым можетслучиться... Вот и прислали меня выправлять положение. Мои предыдущиеприключения, уж простите, рассказывать не буду, это в принципе, неинтересно...По-моему, нам надо устроиться где-нибудь и поговорить делово. Готовы пуститьменя в вашу берлогу или?..

– Да, пожалуйте...

Повернув голову, Марина прикрикнула:

– Мадемуазель Виктория! Шагайте сюда проворно!

Вика, держа голову не без надменности, двинулась к ней – песее сопровождал неотступно, а вот к Марине словно потерял всякий интерес. Маринакивнула на него:

– В чем тут фокус? Он меня стал откровенно игнорировать,зато моментально уяснил, кого должен конвоировать...

– А, дело нехитрое. Серия давным-давно поставленных команд –мимика, жесты. Бровь поднять, мизинец показать, и так далее. Он у меняспособный...

– Если не секрет, почему – Шайтан? – спросилаМарина. – Что-то я в вас не усматриваю ничего специфически восточного. Иливсе же есть корни?

– Да нет, – сказал Шайтан. – Я вообще-топитерский. А прозвище не сам придумал, мне его дали. Знаете, как раз эти, скорнями, которые понастроили за рекой персональных халифатов и эмиратов. Посленекоторых недоразумений, которые у меня с тамошним народцем случались.

– Понятно, – сказала Марина. – Судя по тому, чтовам дали именно такое прозвище, они вас неприкрыто уважают... За голову многопредлагают?

Шайтан блеснул великолепными крупными зубами:

– Пока еще не золотом по весу, но прилично...

– Ну да, я уже заметила, что мелочиться они не любят, –светским тоном сказала Марина. – Что угодно можно им пришить, кромемелочности…

– А вы их, кстати, ничем не задевали? Буквально только что.

– А в чем дело?

– Да что-то много их болталось в тех местах, откуда выпришли – весь вечер, и даже ночью. Поскольку, кроме вас, никто вроде бы непоявлялся вчера из-за реки, я начинаю строить догадки...

– Был грех, – сказала Марина. – Поссорилась я коес кем из них – согласитесь, у них скверные манеры, сами напрашиваются… Но этосейчас неинтересно... Куда идти? Мне что-то подсказывает, что вы не настолькопросты, чтобы входить в свое обиталище через главный подъезд...

– Верно. Давайте сюда...

Выйдя из леса, они свернули за угол здания, и Шайтан пошелпрямо к куче кирпича. Она казалась издали сплошной – но, только подойдявплотную, Марина разглядела узенький проход меж нею и стеной. Пройдя по нейпервым, Шайтан протянул руку, за что-то ухватился, поднял – и оказалось, что в кучеустроен мастерски подогнанный люк, обделанный обломками кирпича так, что с двухшагов казался исключительно частью кучи...

Вспыхнул сильный фонарь. Они прошли темным подвалом, где надсамой макушкой нависали замшелые бетонные перекрытия, потом добрых пару минутшагали по каким-то темным переходам, оказавшись на лестничной площадке,свернули в одну из квартир, по которой через проем попали в другую, из нее втретью, в четвертую – еще один самый настоящий лабиринт – снова вышли наплощадку, поднялись на последний этаж. Там Шайтан что-то нашарил на стене – ирядом с заколоченной наглухо толстыми досками дверью открылся узенький проход.

– Прошу, – сказал он гостеприимно. – Разумеется,это не единственное убежище в доме, да и ловушек тут предостаточно... Но покачто меня ни одна сволочь не выследила. Вообще-то, по правде говоря, иныезахоронения я не сам устроил, еще до меня кто-то постарался... Но я многоеусовершенствовал. Вообще, местечко тихое. И река, по которой шастают городские,близко – а главное, райончик дочиста выпотрошенный, так что не представляетинтереса для бродячего народа...

Марина оказалась в стандартной, по здешним понятиям,квартире: все, что имело хоть какую-то ценность, давным-давно улетучилось,оставшееся по причине неподъемности и бесполезности, либо наспех изуродовано,либо преспокойно зарастало пылью не один десяток лет. Вид из выбитых оконоткрывался великолепный, что служило, конечно же, не столько эстетическимцелям, сколько безопасности.

Она откровенно огляделась:

– Знаете, мне предварительно хотелось бы где-нибудь устроитьгоспожу Минутко – так, чтобы она расположилась со всеми удобствами, но смытьсяни за что не могла. Вы меня, думаю, понимаете?

– Еще как, – кивнул Шайтан. – Весьма энергичная инеглупая молодая особа, ее обязательно нужно устроить со всем старанием.

Вон в той комнате есть веревка и хороший стол...

Марина подтолкнула Вику в указанном направлении. Обнаружив втой комнате массивный стол, удовлетворенно хмыкнула, отрезала от лежавшего вуглу мотка тонкой прочной веревки изрядный кусок, распустила ремень и кивнула:

– Ложись, золотце. Прямо на пол, какие у тебя светскиеприличия… Ну?

Вика с брезгливой гримасой – и все тем же выражением налице, этакая принцесса, плененная пиратом, – легла на спину головой кстолу. Проворчала:

– Руки затекли, не будь садисткой...

– Обязательно учту, – сказала Марина.

Закинула ей руки за голову, надежно обмотала запястьяверевкой, так, чтобы не развязалась, и не стягивая чересчур, привязаласвободный конец к ножке стола. Присела, тщательно проверила свою работу,удовлетворенно кивнула:

– Ну, если ты теперь выпутаешься, то я вчера родилась иничегошеньки в жизни не понимаю... Полежи пока. Честное слово, долго тебескучать не придется...

Вернулась в комнату, очевидно, служившую Шайтану гостиной.Он сидел у стены на относительно чистой тряпке, а рядом прилег пес, несмотря навнешнее безразличие, все же зорко следивший за Мариной – только глаза двигалисьда обрубки ушей едва заметно шевелились.