– Давай договариваться, а? – сказала Вика деланнобезразличным тоном. – У тебя есть шанс. Тем, кого я представляю, вовсе необязательно непременно бросать тебя в воду с камнем на шее. Если поразмыслить,у тебя есть кое-что, делающее тебя полезной, и ты можешь спасти шкуру...

– Догадываюсь, – сказала Марина. – Хотите знать,что нам известно, насколько мы продвинулись, и все такое... Никакой не ребус.А вот насколько я могу полагаться на твои обещания? Ты хочешь мне внушить,что являешь собою не пешку, а более-менее авторитетную в банде фигуру?

– А почему бы и не поверить?

Марина погладила ее по щеке еще нежнее:

– Ну ты прямо-таки законченная лапочка... – опустилаладонь на шею, потом за вырез майки. – И грудки у тебя приятные, слюнкитекут у того, кто толк понимает...

– Пусти, шлюха чертова! – дернулась Вика.

Марина покладисто убрала руку:

– Ладно, отложим до лучших времен... Знаешь, что самоесмешное? Что я тебе полностью верю. Касаемо того, что ты никак не пешка, авовce даже фигура. Пусть не из ключевых, но фигура. Солнышко мое, признаниеэтого факта твою жизнь предельно отягощает, ты не подумала? Пешек шлепают почемзря – а вот ф и г у р у я буду беречь пуще глаза, чтобы в спокойной обстановкепорасспрашивать как следует. Раз ты фигура, значит, знаешь немало. Подловила ятебя, а?

Вика выругалась изобретательно и цветисто, но Марина уже неслушала – выпрямившись, принялась раздеваться, до последней тряпочки. Где-то водежде, теперь уже и сомневаться нечего, притаился микропередатчик, но втемноте его ни за что не найти, а оставлять до светлого времени опасно: чемчерт не шутит, вдруг да, обеспокоившись отсутствием вестей от посланной наохоту группы, вышлют вторую, с такой же аппаратурой, и вновь начнетсязаполошный бег зайца по полям...

Приглядевшись к покойничкам и выбрав того, что был щуплее покомплекции напарника-амбала, Марина без малейшей брезгливости содрала с негокамуфляжные штаны, простреленную на спине майку, тут же во все это облачилась.Великовато, кончено, ну да ничего не поделаешь – зато Викина курткапрактически впору, а обувь можно оставить свою: девяносто девять шансов из стаза то, что передатчик как раз в одежде...

Найдя подходящий камень, она обернула его своими шмотками,сходила к реке и выбросила сверток в воду, закинув подальше от берега. Онисправно потонул. Постояла рядом с мостом. На том берегу по-прежнему мерцаловысокое пламя, заслоненное ближайшими домами, стояла совершеннейшая тишина, надмертвым городом безмятежно сияла россыпь огромных звезд и стояла в зенитеполная Луна. Странно, но Марина вдруг поймала себя на том, что первоначальныеотвращение и тревога куда-то незаметным образом сгинули, и она чувствует себя вэтих местах совершенно свободно. Привыкла, должно быть. Одержав первые победы –не такие уж и мелкие, кстати, – успокоилась и стала осваиваться. В концеконцов, что здесь особенно страшного? Временами по пятам носятся неприятныетипы, намереваясь то убить, то оттрахать, зверье из темных углов выскакивает –ничего особенно уж нового и запредельно страшного. Даже насквозь непонятнаятварь, неизвестно из какой преисподней приблудившаяся, после щедрой автоматнойочереди, как миленькая, со звездных небес сковырнулась, только водичкабулькнула. А значит, к нечистой силе не имеет никакого отношения, шлепать такихможно за здорово живешь...

Вернувшись к Вике, смирнехонько лежащей на том же месте,Марина рывком подняла ее на ноги, повесила на плечо автомат и сказала:

– Ну что, пошли?

– Куда это?

– Куда глаза глядят, – ответила Марина. –Помаленьку рассветать начинает, что нам засиживаться?

Вовремя уловив момент, когда начались капризы, она проворноподставила откидной приклад автомата – и Вика, совсем было собравшаясязавалиться наземь, наткнулась на него животом, невольно выпрямилась, охнув отболи. Марина наставительно сказала:

– Не вздумай мне тут истерики устраивать, ножками сучить.Есть масса способов причинить нешуточную боль, не опасную ни для жизни, ни дляздоровья – и я их знаю чуть ли не все... А как я обхожусь с теми, кто мнене нравится, ты уже имеешь кое-какое представление, верно? Сколько вас было – аосталась ты одна. И я не мучаюсь угрызениями совести. Так что, душевно тебяпрошу, шагай и не вздумай фордыбачить, иначе больно сделаю... Марш!

Зло закусив губу, Вика все же беспрекословно пошла вуказанном Мариной направлении по широченной, слабо заросшей кустарником бывшей улице,где по обе стороны стояли высоченные грязно-серые здания. Сбоку небо ужестановилось понемногу светло-серым, почти голубым – в то время как справаоставалось чернющим, с россыпью звезд. Близился рассвет.

Марина шагала следом, держась метрах в двух левее и сзади.Время от времени, когда ей казалось, что Вика сбивается с темпа, бесцеремонноподдавала по спине прикладом автомата. Пленница, бормоча под нос несомненныеругательства, послушно ускоряла шаг. Поразмыслив над ее поведением – ни особойнепокорности, ни буйных выпадов – Марина пришла к выводу, что в самом близком,обозримом будущем Вика не ждала спасения и подмоги, иначе держалась бы гораздостроптивее. А потому, надо полагать, выбрала единственно возможную в ееположении тактику: подчинялась пока что, надеясь на счастливый случай... Ну инаплевать. Главное, идет, не прекословя, а там разберемся.

Прошло не менее полутора часов, уже взошло солнце, отчегомертвый мир вокруг стал гораздо уютнее и чуть ли не красивее, а их до сих порне побеспокоил ни зверь, ни человек. Логично было предположить, что в этом нетничего необычного: жизнь в этих местах главным образом ночная, что для двуногихаборигенов, что для четвероногих (крылатых, пожалуй, тоже следует в этот списоквключить), а к утру все живое забивается по норам и логовищам, чтобы вздремнутьдо вечера...

...И когда далеко впереди показалась над серыми крышамивысоченная башня из темного кирпича, та самая, которую она уже видела с борта«Принцессы», Марина нимало не замедлила шага, разве что вслушиваться вокружающую тишину стала не в пример внимательнее. Коли уж у Шайтана здесьоборудовано постоянное логово, значит, в округе не так уж часто появляютсядвуногие либо четвероногие источники угрозы – на бойком месте берлог неустраивают...

Вика остановилась, оглянулась на нее:

– Куда мы, в конце концов, шлепаем?

– Вперед, – сказала Марина. – Тут и живут милейшиелюди, мои знакомые... – увидев несказанное удивление на лице пленницы,усмехнулась: – А ты думала, одна тут себя чувствуешь, как дома? Ладно, помолчии шагай...

Показалось, или справа в самом деле едва заметно зашелестеличьи-то шаги? Лес довольно густой, и состоит на сей раз не из берез, а издовольно высоких сосен и еще каких-то деревьев с густыми кронами и почтикруглыми листьями – из-за слабых познаний в ботанике Марина не смогла ихидентифицировать да и не ощущала тяги к столь бесполезному занятию. Гораздоважнее было подметить, что земля там и сям покрыта толстым ковром изпрошлогодних слежавшихся листьев – и сейчас кто-то очень тихо ступал по ним,принимая все предосторожности, но тем не менее все же выдал свое присутствие.Что-то это не походило на бесшумных, как призраки, дикарей – и вообще начеловеческую походку...