Она немного подождала, затем собрала свои вещи и последовала за Селеной. Та стояла у обочины, подняв руку. Энн осталась наблюдать в дверях. Подъехало такси, и Селена нырнула внутрь. Энн заскочила в следующую же машину.

– Следуйте за такси впереди вас, – распорядилась она.

Водитель не ответил – она приняла его молчание за согласие. Его телефон зазвонил, и он, сняв трубку, заговорил на неизвестном ей языке. Что-то западнославянское? Русский? Польский?

Такси Селены мчалось в жилой район, такси Энн не отставало.

– Куда же ты намылилась? – прошептала она, хотя и подозревала.

Предугадывать – еще один ее дар. Куда пойдет Селена, если вдруг обретет свободу от всего, что держало ее в привычной колее? Когда она потеряет равновесие, когда земля уйдет из-под ног – к кому Селена обратится?

Вверх по Десятой авеню, через весь город, через парк, по Семьдесят Девятой, затем вверх по Мэдисон. Верхний Ист-Сайд. Дороги блестели – дождь прошел и здесь?

Сегодня было так просто проникнуть в чужую жизнь – стоило лишь заглянуть в социальные сети. Люди сами выдавали себя с головой в этом ненасытном стремлении транслировать каждый свой день вовне. Энн требовалось всего пару часов, чтобы по кусочкам собрать картину жизни почти любого человека: где он жил, где работал, по каким магазинам и ресторанам ходил, в каких местах тусовался, в какие школы возил детей. Никогда прежде личная информация не была настолько доступна. Люди выпускали ее в свободное плавание, часто даже не осознавая этого.

Конечно, Селене она посвятила больше нескольких часов, гораздо больше. Их встреча в поезде была чем угодно, только не случайностью. Она знала о Селене Мерфи практически все. Знала даже то, о чем Селена не догадывалась.

Такси Селены остановилось, водитель Энн покладисто притормозил. Он все еще болтал по телефону, счетчик продолжать начислять время поездки. Видимо, таксист понимал, что теперь его дело – сидеть и ждать. Энн смотрела, как ее стройная, изящная подруга выходит из такси, спеша нырнуть в двери фешенебельного дома. Под бордовым навесом у самого входа стоял швейцар.

Энн быстро щелкнула ее на телефон.

«Что ж, – подумала она, – дело спорится».

Энн наблюдала. Одарив швейцара дежурной улыбкой, Селена исчезла в роскошном вестибюле. Она сбежала к адвокату, своему бывшему. В единственное безопасное место, которое знала. Ей стоило выйти замуж за него.

Как бы много она ни разнюхала о Селене Мерфи, женщина, с которой она встретилась этим вечером, ее удивила. Энн ожидала увидеть измотанную, неуверенную в себе страдалицу, жаждущую снова исповедаться. Но сидевшая напротив нее женщина выглядела собранной и умной. Она держала себя под контролем. Она лгала, легко, намеренно. Она просчитывала вероятности.

Она оказалась сильнее и сообразительнее, чем предполагала Энн. Нехорошие качества для цели.

– Ты занимаешься не тем. – Снова папуля. – Это неправильно, в деле не должно быть личного интереса. Я учил тебя другому. Причины, по которым ты ее выбрала, совершенно нелогичны. Сворачивай операцию.

– Знаю, знаю, – пробормотала она вслух, вздрогнув от звука собственного голоса.

Но таксист, если он вообще услышал ее слова, вероятно, решил, что она тоже кому-то позвонила. Она ощутила волнение, которое быстро накалилось, превратилось в кипящий гнев. Нет, это был не гнев. Это было что-то более темное, более злое.

– Ярость, – подсказал папуля. – Поддаваясь ей, мы начинаем работать небрежно. А в нашем деле разгильдяйство – убийственно. Ты ведь помнишь?

– Ну, что? – поинтересовался водитель, перехватив ее взгляд в зеркале заднего вида. – Куда дальше? Ждем? Счетчик работает.

Она перебрала варианты. Она уже нарушила сотню правил из-за Селены. Пришло время отступить. Собраться с силами. А потом повысить градус и добавить происходящему динамики.

– В Центральный парк, – скомандовала она.

Такси тронулось, водитель безостановочно трещал по телефону. Интересно, с кем он говорил?

– Помнишь Бриджит? – спросил папуля, материализуясь рядом с ней. Она подскочила от неожиданности. В последнее время он являлся ей тенью. Возникал. Исчезал. Но теперь он сидел рядом, из плоти и крови. Она потянулась к нему, но он тут же растворился в воздухе.

– Как я могла забыть? – ответила она, глядя в окно. Такси нырнуло в парк.

Они с папулей снова снялись с места. Тот милый маленький домик в Пекосе казался теперь смутным воспоминанием. С тех пор они успели пожить в уединенной хижине на окраине Боулдера, на ветхом ранчо в Амарилло, в двухэтажном доме в Финиксе. Она представлялась Мэри, Бет, Сарой. Папуля – Джимом, Крисом, Биллом.

Папуля – мрачный, как она предпочитала характеризовать подобные его настроения, – сидел за рулем их подержанного «Вольво».

Когда дела шли плохо или не так, как он ожидал, или если что-то его злило, он выпадал. Взгляд пустел, дар речи словно пропадал. Поначалу эти состояния ее пугали. Однажды он впал едва ли не в кататонический ступор – сидел на диване, неотрывно глядя в темный камин. Она перепробовала все, пытаясь вытянуть из него хоть слово. Говорила. Вопила. Плакала. Трясла его. Даже ударила. Наконец она обессиленно легла на пол у его ног и стала ждать. Когда он наконец пришел в себя, то ничего не помнил о последних нескольких часах.

– Прости меня, – только и сказал он. В тот день он обнял ее – и она не отстранилась, хотя физический контакт между ними случался редко. – Иногда со мной такое происходит. Просто пережидай эти моменты.

Они вернулись домой – она обожала этот коттедж в Финиксе, – и он тут же, не сказав ей ни слова, кинулся собирать вещи. Она последовала его примеру, не выспрашивая о причинах. Возможно, за годы жизни со Стеллой она привыкла считывать невербальные сигналы и действовать быстро и беспрекословно. Все ее и папулины вещи поместились в один чемодан на колесиках. Она проверила, ничего ли они не забыли. Потом они рьяно принялись за уборку, призванную скрыть следы их пребывания в доме. Во всяком случае, они постарались как следует вычистить жилище.

Это произошло на горячих красных равнинах Финикса. Народ здесь отличался особенным дружелюбием и улыбчивостью, в городе царила типичная юго-западная атмосфера мира и любви. «Подружкой» папули стала бухгалтер средних лет, которую он нашел в приложении для знакомств, – Бриджит.

О чем мечтала цель? Это было первое, что следовало выяснить.

И цели охотно делились своими желаниями. Оставалось только внимательно слушать. И наблюдать.

Они не всегда озвучивали это напрямую. Иногда они вовсе не догадывались о своих истинных стремлениях. Но их выдавали укладка, макияж, одежда. Любимая песня, книга, фильм. Рассказы о родителях, язык тела, взгляды – в глаза или в пол, зеркала, мимо которых они проходили, в которых любовались собой – или которые предпочитали не замечать.