Легче всего было с незамужними женщинами среднего возраста. Они ждали сказку – ту, что им всю жизнь обещали. Мечтали о принце, который окупит всех расцелованных ими лягушек – если таковые вообще имелись на их счету. Жаждали романтики, внимания, любви, способной затмить множество холодных ночей, ломящийся от платьев подружек невесты шкаф, проведенное в одиночестве Рождество. Хотели объяснить все эти годы простым «я так долго ждала тебя».

Папуля был хорош. Он был очень, очень хорош в воплощении женских грез.

Он умел прикидываться любящим, внимательным, почтительным. Умел слушать. Умел решать проблемы. Был рукастым, мог починить сломанные вещи – и охотно это делал. Готовил, в конце концов.

Энн – как и Мэри, и Бет, и все прочие девушки, которыми она называлась, – тоже была хороша. Она стала вишенкой на его торте. Ребенок, воспитанный работающим отцом-одиночкой. Девочка, надеющаяся найти мать и подругу, но достаточно взрослая, чтобы позаботиться о себе. Они готовы были принять жертву в свою семью. Молоденькую девушку подобная перспектива могла бы испугать – но только не женщину, переживающую о том, что упустила свое счастье: настоящую любовь, детей, внуков. Для нее Энн входила в призовой фонд.

И она превосходно справлялась со своей ролью. Ей редко приходилось играть вживую, обычно она общалась с жертвами онлайн: по электронной почте и время от времени – по «Фейстайм». Поначалу она строила из себя стеснительную девочку-подростка, которая с настороженностью относится к новым людям. В какой-то момент расслаблялась и принимала «отцовскую пассию». Даже сама звонила новой папулиной «подружке», просила советов. Отправляла забавные сообщения. Мемы. Милые видео с котиками.

– Ты прирожденная актриса, – хвалил ее папуля. – Главное – не увлекайся. Не открывай больше, чем нужно, не отдавай слишком много. И, вне зависимости от обстоятельств, не влюбляйся.

Конечно, до этого ни разу не доходило. Энн не влюблялась – только влюбляла. В себя.

Цель – какое бездушное и к тому же не совсем точное определение – глотала наживку, насаживалась на крючок. Влюблялась. За пару дней до первой встречи Энн – или Бет, или Мэри – внезапно заболевала. Обычно это происходило в дороге, иногда – когда они уже прибывали на условленное место встречи. На самом деле они, конечно, были далеко от пункта назначения и вовсе не собирались никуда ехать. Иной раз их якобы грабили, папуля оставался без бумажника, а жизнь его прекрасной дочурки висела на волоске после нападения. Жертвы редко колебались – обычно они сразу кидались переводить им нужную сумму. Пять тысяч, десять, иногда больше. Эти игры были короткими и редко занимали больше пары месяцев.

Получая деньги – или порцию подозрений и предложение приехать и помочь на месте, – они, словно по волшебству, исчезали. Удаляли профили в соцсетях и учетные записи электронных почт, выкидывали использованные одноразовые телефоны. Большинство женщин и не думали идти в полицию. Стыд надежно затыкал рот богатым образованным женщинам. Они совершенно не понимали, как кому-то удалось так легко обвести их вокруг пальца.

Но вот Бриджит… Энн сразу поняла, что она отличалась от их обычных жертв – в ней чувствовались резкость и холодная отстраненность. Она не приходила от Энн в тот восторг, который испытывали другие. Энн пыталась высказать это папуле, но он не услышал ее. Она была крупной – и очень обеспеченной – рыбой. Но когда он попытался развести ее, Бриджит отказалась переводить деньги. Сначала она предложила прилететь и помочь лично. Потом пообещала прислать адвоката. Папулин одноразовый телефон то и дело разражался ее звонками. В конце концов она отправила им электронное письмо с угрозой позвонить в полицию. Папуле пришлось быстро избавляться от соцсетей, почты, скайпа, телефона. Бриджит понятия не имела, где они живут, – но они все равно покинули дом в Финиксе.

Они были уже далеко, почти в Эль-Пасо, когда папуля наконец заговорил:

– Как ты поняла?

Они ехали по темному пустынному шоссе, вдали мерцали городские огни, небо было усыпано звездами. Она любовалась ими сквозь стеклянный люк в потолке машины. Она находила в этом некое утешение, напоминание о незначительности всего сущего. Ее кости были всего лишь звездной пылью. Не так давно ее вообще не существовало. И однажды она исчезнет. Навсегда. Ее устраивал подобный исход.

– Я не почувствовала тепла. Не видела в ее глазах улыбки, когда она смотрела на меня. Думаю, она нам не доверяла.

– Я этого не заметил, – выдохнул он, вцепившись в руль.

Костяшки его пальцев были ободраны, а на скуле налился небольшой синяк. Она знала, что лучше не спрашивать его об этом. Иногда он уходил по ночам, напивался. И не всегда помнил, что творил.

– Всех обыграть невозможно, – напомнила она.

Стелла часто это повторяла. Уж она-то знала. Иногда Энн вспоминала случайные вещи о матери: запах ее духов – «Шанель № 5», ее резкий смех, ее холодные конечности и то, как она грела пальцы ног под Перл, валяясь вместе с ней на диване. Когда подобные мелочи всплывали в памяти, она почти чувствовала что-то. Что-то сдавливало ее сердце.

– Наверное, теряю хватку, – посетовал папуля. – Говорят, такое бывает. Со временем инстинкты притупляются.

– Может, тебе уйти на пенсию? – закинула удочку она. На самом деле она была в ярости. Ей нравился дом в Финиксе. А еще она успела завести друга – соседского мальчишку.

Она ожидала, что он снова помрачнеет. Почти надеялась на это – тогда она сможет злиться в тишине.

– Пока рано, – ответил он. – Я еще не готов к пенсии.

– Она может нас найти?

– Нет, – тут же откликнулся он. – У нее ни за что не выйдет. Мы же призраки.

Но уверенности в его голосе не было. И, как выяснилось, не зря.

Хантер Росс вошел в закусочную, маленький колокольчик звякнул, возвещая о его прибытии. Не то чтобы кто-то мог расслышать его в стоящем гвалте. Работавшая за стойкой официантка помахала ему рукой, затем с понимающей улыбкой кивнула в сторону шумной группы пожилых мужчин в задней части забегаловки. Хантер со вздохом направился к ним.

Хантер Росс не хотел в отставку. На самом деле он побаивался компании, с которой обыкновенно завтракал по вторникам, – кучки стариков, выходцев из суровых профессий, хищников, променявших охоту на вольный пенсионный выпас. Они собирались в закусочной каждый вторник: полицейский, адвокат, пожарный, врач «Скорой помощи» и агент ФБР. Все эти люди жить не могли без своей работы и, за неимением оной, направляли энергию на рассуждения об упадке нации и мира.

Они потеряли былую форму. Слишком много смотрели телевизор. А то, как они поглощали гигантские омлеты с сыром и чили, груды картофельных оладий, кусочки бекона, толстые сосиски, литры сока и кофе, несколько нервировало Хантера.

Такими темпами в какой-нибудь из этих вторников одного из стариков прямо у него на глазах хватит удар. Обязательно хватит. Вопрос времени.