же самые гайдамаки… Были случаи, что гайдамаки и уманские козаки, присутствовавшие при крещении шляхтянок и евреек, выбирали себе тех, которые им нравились, и женились на них…

Но самые страшные жестокости ожидали базилиан, спрятавшихся в своем костеле, и евреев, запершихся в синагоге» (Д. Л. Мордовцев).

Тучапский так описывает казни базилиан. Когда уже не осталось никакого сопротивления, гайдамаки бросились, как бешенные — одни в базилианскую, а другие — в приходскую католическую церковь… Гайдамаки в церкви ринулись на самых важнейших и почетнейших людей. Настоятель церкви приколот кольями у самого алтаря. Дворян — одних обнажали и топорами рубили, других пиками, ножами, дубинами смерти предавали. Седовласых старцев за волосы вытаскивали, — женщин публично бесчестили и убивали. Детей в куски раздирали. Тоже происходило и в церкви базилиан.

Еще более страшные жестокости обрушились на евреев. В одной синагоге перерезали их 300 душ обоего пола. Страшно было видеть, как они плавали в собственной крови, — говорит. Тучапский, — без рук, без ног, без ушей, обнаженные, которые сами просили, чтобы их добивали… Многих из погребов, рвов и других мест, где они скрывались, вытаскивали и как стадо животных в одно место сгоняли. Тут их, самые даже женщины, ожесточенные примером мужей (а не зверскими кровопийствами самых жидов?), дубинами, ножами, лопатами, серпами резали и убивали, даже детей своих к этой жестокости принуждали.

Скальковский приводит описание этих жестокостей, переданных очевидцем евреем.

«Войдите в город — все жители оного, евреи и христиане, издают вопли и стоны, даже иностранцы, искавшие убежища в Умани, падали под ножами убийц. Такого жалобного и ужасного плача не слышно было от сотворения мира. Тысячи евреев были умерщвлены, малолетния их дети, связанные вместе, были брошены кучами на улицах под ноги лошадей. Была в Умани одна девица несравненной красоты. Гайдамаки хотели обесчестить ее насильно, но, верные обычаям своей страны, которые не позволяли убийцам осквернять себя прикосновением к жидовке, принуждали ее переменить веру. На это она отвечала: „мою душу предаю Богу, а с телом делайте, что хотите…“ Они ее связали и бросили в колодезь… Все жиды заключились в своей синагоге. Враги их, узнав об этом, бросились за ними, но евреи стали защищаться… Разбойники привезли пушки и ядрами стреляли по синагоге. Тысячи евреев лишились там жизни… Гонта изверг, прибыв в Умань, издал объявление, чтобы богатые еврейские купцы, если пожелают спастись от гибели, принесли ему немедленно значительный откуп. Купцы поверили и принесли оный в ратушу. Гонта взял деньги, а несчастных, выбросив в окно, лишил жизни… Евреи вынесли из молитвенных домов священное писание, наполняя воздух криками, воплями и молитвами; но это не остановило убийц (это не Иерихон…). Они отняли эти священные свитки, попрали их ногами и тут же убили целые тысячи евреев. Их кровь переливалась за порог синагоги. Убийцы топтали младенцев в глазах их матерей; живых детей вбивали на острия пик и с торжеством носили по улицам, как бы торжествуя победу. Трупы убиенных бросали за городом без погребения и гнали туда собак и свиней…»

Покончив с жителями Умани, Железняк и Гонта занялись устройством дел, Теперь вся польская Украйна была в руках гайдамак. Нужно было выбрать гетмана, — нужно было выбрать старшину. Гетманом Украйны был избран Железняк, причем он получил титул «князя Смелянского». Признание Железняка гетманом сопровождалось пушечною стрельбою, ружейным огнем и всеобщими радостными криками гайдамак и козаков. Гонта был назначен уманским полковником и заместил собою своего ясновельможного пана Потоцкого. Последовали и другия соответственные назначения участников похода Железняка.

Умань была центром гайдамацкого управления. Отсюда небольшие отряды были назначаемы по различным частям Украйны, еще не понесшим должного возмездия. Из выдающихся ватажков можно назвать: Белугу, Панко, Потапенко, Швачку, Журбу, Мотылыцю, Неживого и др. Вот что говорит народная песня:

Ой пишовь Швачка голкою шыты, Ляхив, жыдивь по Умани лупыты. А нашь Нежывый цокоче, Ажь Журба ходячи Зажурився, Що, головка бидна, Умань Загорився, Та в бандуру мицно грае, Себе козака письнею разважае…

Польша являлась бессильною подавить гайдамацкое восстание. Она помирилась бы с тем, что Железняк остался гетманом и князем. Поневоле польские магнаты должны были бы лишиться своих земель и имущества в польской Украйне. На выручку пришла Россия. Как всегда, Россия сделала то, чего не должна была бы делать. Она послала в Польскую Украйну свои войска и они скоро покончили с гайдамаками. Генерал Кречетников обманом захватил Железняка и Гонту. Железняк успел, однако, бежать, а Гонта остался в руках Кречетникова. Попали в руки Кречетникова и другие ватажки, а гайдамаки, кто успел, разбежались. Вскоре Гонта, Белуга, Шило, Потапенко и др. были выданы польскому правительству. Поляки разделались с ними по своему. Гонте отрубили правую руку и отрезали язык, — потом содрали с живого кожу, отрубили руки и ноги и вырезали сердце. Остальные ватажки посажены были на кол… И много, много несчастных гайдамаков было тогда казнено.

Железняк, Неживый, Галайда, Волошин, Саражинь, Швачка, Журба и др. бежали из рук Кречетникова. Но силы их были ничтожны. Были они и в Польше, побывали и в Туречине, — но все эти их подвиги были ничтожны с Уманскою резнею.

Судьба Железняка в дальнейшем темна. Полагают, что Железняк и архимандрит Мелхиседек попали в русския руки и сосланы были в Сибирь.

Гайдаматчина кончилась. Но она и теперь является поучительною. Она учит нас многому, многому. Прежде всего она учит нас тому, что поляки никогда не смотрели на нас, православных, русских, как на братьев, а как на рабов. Русские — это быдло, хлопы. Поляки — паны. Поляки всегда стремились обратить русских в рабов худших, чем негры. Они угнетали русских в экономическом, политическом и религиозном отношениях. На помощь они взяли жидов. Совместно они давили человеческую личность, лишали людей всяких человеческих прав, грабили имущество, оскорбляли нравственное чувство и издевались над душою и религией людей. Украинцы были не только рабы, но и мученики. Эти продолжительные, безмерные, бесчеловечные истязания довели малороссов до отчаяния, до самозабвения, до смертной решимости. Только это отчаяние вызвало ужасную бесчеловечную реакцию.

Смерть — так смерть. Смерть в крови врага. Смерть в мучениях злодея. Смерть в упоении страданиями