На кухне Марго поинтересовалась, как прошел мой день, и дала Элиану в руки чашку-непроливайку, а он протянул ее своему плюшевому кролику.

– Хорошо, – ответила я. – Разговор с терапевтом получился… интересным.

– А ты ощущаешь какой-нибудь прогресс?

Я пожала плечами.

– Не очень, но у меня, кажется, было несколько вспышек воспоминаний.

– Значит, дело движется, – сказала она, потом неожиданно улыбнулась. – Виктор звонил несколько раз.

– О! – Я широко раскрыла глаза.

– Он спрашивал, придешь ли ты сегодня вечером в ресторан. – Ее глаза сверкнули. – Он очень хочет тебя видеть.

– Не знаю, – ответила я. – Может, мне лучше… остаться дома.

Марго тряхнула головой.

– Каролина, я понимаю, как приятно сидеть дома. Вообще-то, до рождения Элиана, когда я жила одна, я ничего так не любила, как спокойные вечера в домашней обстановке. Мне не надо было ничего готовить. Мне хватало яблока и сигареты, и это было божественно.

– Сигарета и яблоко? Мне нравится такое меню. – Я помолчала, обдумывая, что же нравится мне. – А я бы предпочла бокал красного вина и мятный шоколад.

Она весело засмеялась.

– Я совершенно тебя понимаю. Но сегодня, – она покачала головой, – сегодня… важный момент. И он может быть решающим в истории ваших отношений. – Она сжала мою руку. – Поверь мне. Тебе надо пойти.

– Ты правда так считаешь? – уныло спросила я.

– Да, правда.

Марго убедила меня надеть свитер и юбку. Я так ушла в свои раздумья, что не обращала внимания на ветер и на то, что он делал с моими волосами, не замечала, что мои каблуки не раз застревали в щели между булыжниками. И когда вдали показался ресторан, у меня учащенно забилось сердце. Я позавидовала Марго, ее самообладанию. После возвращения из Прованса я вообще чувствовала себя неуверенно. Вдруг я ошибалась, доверяя Виктору? Вдруг его интерес ко мне был чисто… плотским? Сейчас мне меньше всего хотелось оказаться с разбитым сердцем.

– Привет, – сказал он, увидев меня.

Он помог мне снять пальто и отвел в дальний угол ресторана, отделенный от зала бархатным занавесом изумрудного цвета и обычно служивший местом для приватных вечеринок. Мы сели за столик, освещенный канделябром со свечами.

– Мне хотелось устроить сегодня для тебя что-нибудь… особенное, – сказал он.

– Все очень красиво, – отозвалась я и покрутила золотое кольцо на правой руке. Я нашла его в ящичке в ванной сегодня утром.

Виктор откупорил итальянское вино и налил нам.

– За новые воспоминания, – сказал он и чокнулся со мной.

– И старые, – добавила я, прежде чем сделать глоток.

Нам приносили блюда – одно лучше другого, – а мы непринужденно болтали, но я не делилась своими опасениями, не смела признаться ему в своих сомнениях, не просила поддержки, в которой так отчаянно нуждалась. Вместо этого я пила вино, ела и пыталась наслаждаться вечером. Возможно, я была слишком осторожной. В конце концов, Виктор был просто очень мил со мной, а меня до смешного задел звонок той женщины, когда мы были на юге, и те глупости, которые Инес сказала про цветы.

Когда Виктор открыл вторую бутылку вина, я решила больше не думать об этом.

– Я принесу чистые бокалы, – сказал он, вставая. – Я отлучусь на минутку. – И он скрылся за шторой.

Я допила вино в моем бокале. Прекрасное, легкое неббиоло с терпким вишневым послевкусием. Я размышляла, нравится ли мне неббиоло или, по крайней мере, нравилось ли раньше. Или я забыла все мои вкусы и предпочтения? Я глядела на пирог с грибами и сыром грюйер и гадала, любила ли я прежняя грибы так, как люблю их сейчас, или это свойство исчезнет, когда ко мне вернется память.

Виктор оставил свой телефон на столике, и он неожиданно зажужжал и замигал. Я невольно увидела на экране имя: Эмма. У меня запылали щеки.

Он вскоре вернулся с двумя чистыми бокалами в руке и налил нам вина из новой бутылки. Когда он заговорил о чем-то, я нахмурилась.

– Что случилось? – спросил он, заметив у меня перемену настроения.

– Ничего, – ответила я, не глядя на него.

– Каролина, пожалуйста, что тебя беспокоит?

Я вздохнула, желая предотвратить то, чего опасалась – взрыва вулканической силы.

– Кто такая… Эмма? Она звонила в Прованс и… – я показала на телефон, – позвонила только что.

Он заморгал. Я поняла, что ему не хотелось говорить об этом, кто бы она ни была.

– Она твоя бывшая? Та, кого ты когда-то любил? Ты о ней рассказывал мне? И ты ей купил вчера цветы?

Виктор покачал головой. Его спокойствие и терпение исчезли, теперь он волновался и даже был слегка раздосадован.

– Я пригласил тебя сюда, потому что хотел устроить для нас особенный вечер. Почему ты думаешь, что у меня могут быть какие-то другие намерения?

– Тогда кто та женщина и почему она все время тебе звонит? – Мне не понравился мой голос. Неуверенный. Как у испуганной школьницы. Но я не могла скрыть свое огорчение.

Он кашлянул.

– Она… никто… Постой, почему ты так?.. Послушай, Каролина… – Он положил на стол салфетку и заглянул мне в глаза. – Я не знаю, что мне сказать, чтобы ты мне доверяла.

Я обвела глазами полутемное пространство и не увидела никаких цветов. Возможно, он уже подарил их Эмме или какой-нибудь другой красивой женщине, с которой провел эту ночь. Я вздохнула и встала.

– Я никогда не обижу тебя, – сказал Виктор, погладив меня по щеке.

– Возможно, это так, – ответила я, вытирая слезинку. – Но сейчас я слишком хрупкая и ранимая, чтобы понять, могу я тебе верить или нет… Извини, но я пойду.

– Пожалуйста, – сказал Виктор. – Каролина, не уходи.

Он хотел взять меня за руку, но я не позволила ему. Вышла в зал, прошла, лавируя, между столиками, нашла свое пальто и выскочила на улицу в расстроенных чувствах и смятении. Но больше всего я была растеряна, ужасно растеряна.

Когда я проснулась на следующее утро, Марго с Элианом уже ушли. Подробности вчерашнего вечера крутились у меня в голове, причиняя мучительную боль, когда я готовила себе кофе. С каждым глотком я вспоминала, что сказала Виктору и как с тяжелым сердцем ушла из ресторана. Я вздыхала, ругала себя; мне уже хотелось, чтобы вечер закончился по-другому. Вот только зачем? Чтобы оказаться обманутой? Чтобы меня заставили поверить, что мужчина, с которым у меня близкие отношения, действительно любит меня, а не просто испытывает сострадание.

Я приняла душ, открыла блокнот для зарисовок и стала придирчиво разглядывать набросок пальмы, сделанный накануне. Зазвонил телефон.

– Как? Встреча в час дня по-прежнему в силе? – Это была Эстель, а я совершенно забыла, что обещала встретиться с ней возле «Жанти».