– Здесь твоя девушка! – радостно выкрикнула Аглая, а в ее глазах вспыхнул азартный костер.

– Мы все тут с девушками, – сказал Мика, ставя букет в воду. Бутылку поставил рядом с другими подарками.

– А где же они были раньше? – задумчиво, как будто в пустоту, спросила Аглая.

– Спасибо за поздравление, – сказал Мика в лихорадочной надежде, что Аглая покинет мероприятие как можно скорее.

– Выпью шампанского, раз уж я тут. Хоть мне и не рады.

Мика наконец отделился от тоненькой фигурки и, услышав удаляющийся стук каблучков, испытал облегчение, что она не последовала за ним. А потом наткнулся на по-прежнему вопросительный взгляд Эли и понял, как глупо со стороны выглядело его избавление от Аглаи.

– Пошла осмотреться, – пояснил он. – Удивилась, почему наш канал не освещает это событие. Еще чего не хватало. – Он нервно усмехнулся и сделал большой глоток шампанского.

Дэн серьезно смотрел перед собой, Вэл лишь отстраненно добавил:

– Да уж.

Надя покинула насиженное место и теперь стояла рядом с мужем.

Обстановку «как будто только что кто-то умер» попыталась разрядить Сюзанна:

– Мика, а какие у тебя дальнейшие творческие планы? Собираешься покинуть телевидение?

– О, нет! Я люблю свою работу. Целыми сутками сидеть в четырех стенах перед ноутбуком – не мое. Думаю, что получится совмещать обе деятельности. Я, конечно же, буду писать и дальше, только еще не знаю, о чем. Уверен, тема придет сама.

– У тебя с ней что-то было?

Эля отложила книгу, которую обычно читала перед сном, когда Мика вышел из душа. Он помедлил секунду, скинул полотенце и лег рядом. Отпираться не было никакого желания. Но и всю правду рассказывать нельзя.

– Я был свободен. Но это не было чем-то серьезным. Совсем нет.

– Она хищница, – проговорила Эля. – Не знаю, как ты так легко от нее отделался.

– Одной поездки в Нью-Йорк было достаточно, – он забрался под одеяло и подложил руку под Элину голову.

Она прижалась к нему и тихо сказала:

– Хотела тебе кое-что сказать в конце вечера, но после ее прихода совсем пропал настрой. К тому же твои друзья в курсе вашей связи. Я сразу поняла по их лицам – они смутились, когда она появилась.

– Сейчас как раз конец вечера, и ты можешь сказать, что хотела.

– Но я уже сняла платье и каблуки, смыла косметику, – обиженно проговорила Эля.

– И слава богу, – Мика прижал ее к себе еще крепче. – Говори.

– Я беременна.

Он не сразу понял, как реагировать. Почему она говорит об этом так тихо и снова без единой нотки радости? Хотя на самом деле она задыхалась от нее. Просто в церемонию оглашения важного известия ворвалось появление Аглаи и его признание.

В прошлый раз она сообщила ему о беременности в истерике и сразу же объявила о своем намерении ее прервать. А сейчас, кажется, была счастлива. Да и весь вечер светилась счастьем и заговорщически смотрела на него. Вот чем был вызван этот свет невыпущенной наружу тайны в ее глазах!

Он тогда подумал, что всего одно обстоятельство так сильно повлияло на ее состояние – то, что он стал успешнее. Но это были ребяческие, незрелые мысли. Если кому-нибудь покажется, что Эля с ним из-за денег или славы, которых у него пока нет, это будут его личные проблемы.

Произошла переоценка ценностей, их отношений. Вероятно, это случилось даже еще до Нью-Йорка. Поэтому он посчитал бестолковым и оскорбительным спрашивать у возлюбленной, что она думает делать с этой беременностью. Он просто сказал:

– Все, что случилось, пока мы были не вместе, не имеет никакого значения.

Она скинула одеяло, забралась на него сверху, стянула и отбросила в сторону свою майку. Он отметил, как округлилась ее грудь, коснулся кончиками пальцев возбужденных сосков. Эля вздрогнула, напрягла бедра и рукой помогла ему войти.

2

К концу лета окончательно обосновавшийся бардак на телеканале, связанный с набором большого количества новых сотрудников, определил судьбу Вэла: Палыч сдался и сделал Сюзанне выгодный оффер. Выражение «рыба гниет с головы» никак не должно касаться их телеканала, поэтому все лучшие кадры – в московский офис! Вэл на всякий случай поблагодарил Палыча, но тот лишь махнул рукой:

– Так и думал, что ты расчувствуешься. Ничего личного. Чисто деловое решение.

– Конечно-конечно, – с напускной серьезностью закивал Вэл. – Давно пора. Я тут подумал закрыть сезон на даче у маман, заодно отметить назначение и переезд Сью. Приедешь в субботу?

Палыч мысленно прикинул что-то – вероятно, планы на выходные – и ответил, что постарается присутствовать.

– Можешь приехать не один. – Вэл давно не интересовался личной жизнью друга, он был почти уверен, что там все без перемен. Но вдруг?

– Да нет, не хочу приводить случайных дамочек в вашу теплую, почти семейную компанию. Могу разве что по-дружески позвать Аглаю, раз уж ты навсегда открестился от нее. Мне с ней общаться комфортно.

– Кого угодно, братан, только не ее!

– Как скажешь, – усмехнулся Палыч. – Мне нормально и одному, ты знаешь.

Выйдя из телецентра, Вэл замер в несвойственной ему нерешительности, прислушиваясь к неугомонному гулу Садового кольца. Куда пойти сегодня? Домой? Он всегда будет называть домом место, где вырос и где живет его мама. В гостиницу к Сюзанне? Или по привычке завалиться на часок-другой в «Карету»? Судьба так щедро наградила его вторым шансом, который он, по сути, не заслужил после того, как высокомерно, самонадеянно и глупо растоптал первую возможность быть с Сюзанной, что сегодня выбор был очевиден.

Она без промедления открыла дверь номера и предстала перед ним в коротком шелковом халатике. Курчавые волосы отросли и стали пышнее. В нос ему ударил пудровый аромат крема для тела.

– Готовишься к первому дню в новой должности? – спросил он с порога.

– О, к нему я всегда готова. Но еще до первого дня у нас ведь намечается ужин с твоей мамой.

– Мы едем к маме?

– Нет. Я забронировала столик внизу. Тебе тоже надо переодеться.

– Оу! – Вэл живо припомнил флер шика, сочащийся из приоткрытых дверей ресторана рядом с лобби. – Спорим, мама не ожидала, что вырастила такого балбеса, как я, для светского общества?

– Пути Господни неисповедимы, – пожала плечами Сюзанна.

Этот жест всегда заводил Вэла, и сейчас не было сил сдержаться. Подступая и глядя на любимую сверху вниз, он заставил ее пятиться к самому окну. Подоконник был широким, и он, подняв ее без видимых усилий и усадив на него, одним движением развязал пояс халатика. Как Вэл и предполагал, под ним ничего не было. Она ждала вовсе не ужина в ресторане, а его. Затаив дыхание, он любовался тем, что казалось безвозвратно утерянным для него: длинной шеей, выпирающими ключицами, природными кубиками пресса, темным треугольником кудрявых, аккуратно постриженных волос, острыми коленками, сжимавшими его бедра, призывая не останавливаться…