– День добрый, Михаил. Я бы хотел с вами еще разок повидаться. Часиков в семнадцать. Надеюсь, вы сможете? – без предисловий, как военный военному предложил он, не ожидая обратных приветствий.

– А сейчас сколько?

– Сейчас пятнадцать двадцать две.

– Хорошо. Буду.

Как раз оставалось время на то, чтобы смотаться на местный дешевый рынок, где продавали китайский и турецкий товар люди, казалось, всех национальностей из бывшего СССР. Идешь по его рядам, а отовсюду с сотовых телефонов звучат разнообразные рингтоны. Это и гопак, и чардаш, и «Сулико», и «Черные глаза», и еще бог весть какие ненашенские мелодии. Прямо дружба народов мира. Зачем отсоединились? Простому народу это ведь совсем не нужно было. Кучка современных феодалов решила взять власть в свои руки. Почуяли возможность в суете девяностых и, как действовал мелкий рэкет, сыграли по-крупному. Получилось. Но только им стало хорошо. А простой люд потянулся на заработки в Россию. В дом родной, который ругают их руководители почем зря. И узурпаторами, и оккупантами, и диктаторами называют. Потому, что нападение – лучший способ обороны, как говорил великий полководец Суворов. Что поделаешь, так всегда бывает: кто-то собирает коллекцию, приумножает ее, бережет, передает по наследству, а попадается алчный нерадивый наследничек и распродает все с молотка. Ну, ладно, когда дело касается марок или значков. А тут целая держава! Была. Неужели капитализм нельзя было строить и в СССР? Вот только и в России одной никак не получается до развитого дойти. Чего уж там о мелких республиках говорить. И почти все они теперь стали мелкими странами третьего мира. Так рассуждал про себя Михаил, рассматривая предлагаемый товар. И каждый таджик или дагестанец смотрел на него как на отца родного. Купи, мол, мил человек. Не проходи мимо. И цены вполовину резали, стоит только до товара дотронуться.

Прикупив в итоге вязаную черную шапочку и перчатки из кожзама за смехотворную сумму, Родин остался вполне доволен и, сразу их надев, поспешил по вызову Филатова. Что ему понадобилось? Он вроде все подробно в прошлый раз изложил. Ничего не упустил.

Следователь встретил его радушно, как старого приятеля. Даже чаю предложил. Но Михаил лишь попросил разрешения закурить в этом и без того прокуренном кабинете.

– А ты знаешь, Миша, зачем я тебя вызвал? – хитро прищурившись, как в старых советских детективных фильмах, спросил Филатов.

– Затрудняюсь сказать, – качнул головой Родин.

– Тут кое-что еще дополнить надо с твоей подписью, но не это главное. Главное то, что ты оказался прав, подозревая этого Андреева в убийстве сторожа Савоськина!

– Охранника, – поправил Михаил, не особо удивившись известию.

– М‑да, охранника. Мы сделали баллистическую экспертизу по нераскрытым огнестрелам, и что ты думаешь? Совпал-таки один как раз с неопознанным трупом. Он у нас захоронен как невостребованный. Эксгумация не потребовалась. И так все ясно. Этого Савоськина нашли месяц назад в лесополосе. Убит двумя выстрелами. В грудь и контрольный в голову. Именно из этой «беретты». Прямо профессиональный киллер, мать его етить! Насмотрятся, понимаешь, боевиков и сами потом боевиками становятся.

Мы быстренько нашли дочь этого стор… охранника. Она по фотографиям трупа опознала в нем отца. Так что теперь на могилке с номером, может, памятник поставит. Вот так-то, Миша. А тебе от нашего руководства за проявленный героизм причитается небольшой презент.

Филатов выдвинул ящик стола и вынул оттуда наручные часы.

– Вот. Владей, – протянул он их Родину.

Михаил сразу вспомнил, что спросил у Филатова по телефону про время. Тот подметил и, скорее всего, от себя лично решил сделать ему подарок. Дело-то глухарное раскрыто. Может, и в звании повысят. Часы были явно китайского производства. Ну, ничего. Как раз к шапке и перчаткам подойдут. А вообще, приятно, со всех сторон сплошные благодарности и подношения. А иной раз и пинка могут дать. Инициатива ведь чаще всего наказуема.

– Может, не стоит? – из скромности спросил Родин, смущенно почесывая подбородок.

– Бери, бери. Заслужил, воин.

Михаил надел часы на руку. Присмотрелся к ним из вежливости. Время там уже было выставлено. Вспомнил, что когда-то у него были настоящие командирские. Пропил. Жутко вспоминать. Но, может быть, они ему тогда жизнь спасли. Уж больно худо было.

– Что ж, спасибо. Приятно еще раз сказать: «Служу России».

– А что, может, к нам пойдешь? Ты же прапорщиком служил. Нам такие люди нужны. Я тебя вмиг пристрою.

– Благодарю. Я подумаю. А что же, Андреев признался в убийстве?

– А куда ему деваться? Только вот он гнет линию, что, мол, убил этого Савоськина из личной неприязни. Это, конечно, меняет дело по сроку отсидки. Из корыстных побуждений покруче, разумеется, будет. С утра уже его адвокат заявился. Он-то и научил, что говорить. Но я благодаря твоим сведениям свою линию отожму. Прокурору все передам в лучшем виде.

– Да, но вот только титан этот уже продан. Если вы его считаете уликой…

– Да хоть бы и съеден, – отмахнулся майор. – Этим пусть ОБЭП занимается, если захочет. К нашему министерству это не относится. У нас дела поважнее есть, – не без гордости произнес Филатов. – Не переживай. Все нормально. Так что еще раз спасибо.

На этом торжественная часть закончилась, и начались серые полицейские будни. Михаил ответил на несколько дополнительных вопросов Филатова. Как тот сказал, «чистая формальность». Подписал распечатанный документ, отправленный в одну из многочисленных папок, которыми были завалены стол следователя и все полки и шкафы помещения, и, попрощавшись с майором за руку, покинул кабинет.

Выйдя на улицу, вдохнул свежий воздух и вдруг впервые серьезно подумал о том, что надо бы завязать с курением. Портсигар и мундштук уже выбросил. Это первый шаг. Дело осталось за малым. Вынул из кармана пачку «Астры», сжал в кулаке и бросил в урну, что стояла при входе в здание. Он, конечно, сомневался, что вот так сразу можно отделаться от многолетней вредной привычки, но почему бы не сделать и это своей целью. Вообще-то, она будет сложнее, чем обезвредить вооруженного преступника. Так что цель намечена трудная. Что ж, тем интереснее ее достичь.

Дома он плотно поужинал и завалился возле телевизора на железную допотопную кровать Василича. И если до этого времени держался еще более-менее сносно, то сейчас, после еды, организм жестко потребовал дозу никотина. Михаил начал испытывать нечто вроде ломки наркомана. Но только не с физической болью, а с моральной. Ну просто душу всю наизнанку выворачивало. Не отвлекал и сериал про ментов. Родин взглянул на новые наручные часы. Получалось, уже почти три часа без курева. А ведь курить привык каждые полчаса. Максимум час. Но ведь выдержал тогда в засаде среди напильников. Даже больше времени прошло. Встал. Вышел на кухню. В железной отмытой банке лежало несколько коротких окурков. Посмотрел на них так, словно в них сейчас заключалась его жизнь. Даже стыдно стало. Снова глянул на часы. «Ладно, еще час выдержу. Перед сном один выкурю – и спать», – пообещал он своему требовательному организму. Нашел в буфете карамельку, сунул в рот и вернулся в комнату. Конфета немного помогла. Этого хватило, чтобы уснуть с включенным телевизором.