– Вот, попробуй, – леди Каденс кинула Кифу какой-то серый орех. Тот разломал скорлупу, и внутри оказалась красновато-коричневая жидкость, пахнущая горелым чесноком.

Киф поперхнулся.

– Нет, спасибо большое.

Он отодвинул лекарство подальше от носа.

– Кажется, я не выживу, Фостер. И на всякий случай мне нужно тебе кое-что сказать.

Он поманил ее ближе – так близко, что она ощутила его дыхание на щеке, и по коже пробежала новая волна мурашек.

– Знай, – прошептал он, – что я…

– Ох, да заканчивай разводить сопли! – перебила леди Каденс, дергая рычаги влево, чтобы снова сменить курс. – Или глотай желчный орех, или кончай скулить.

– А если проглочу, то смогу скулить, сколько захочу? – заинтересовался Киф. – Потому что оно явно того стоит.

– Да, день будет долгим, – пробормотала леди Каденс.

– Стой, что ты хотел сказать? – спросила Софи, когда Киф закрыл глаза и согнулся сильнее.

Кривя губы в болезненной ухмылке, он ответил:

– Позже расскажу. Я очень стараюсь, чтобы меня на тебя не стошнило.

Софи отскочила.

– Держитесь, – велела леди Каденс. – Мы дошли до первой развилки, а менять реки всегда неприятно.

«Неприятно» – это слабо сказано. Они чуть не перевернулись, когда леди Каденс выкрутила рычаги до упора вправо, и корабль рухнул в узкий приток.

– Вы там мой желудок не находили? – простонал Киф, через силу выпивая желчный орех, как устрицу.

– Сколько развилок осталось? – спросила Софи.

– Три, – ответила леди Каденс.

Киф всхлипнул.

– Пожалуйста, обнимите меня, кто-нибудь.

Бледный, промокший, дрожащий – он явно не шутил. И поскольку саму Софи тоже била дрожь, она подошла к нему, обняла за плечи и утянула вниз, усаживаясь на скользкую палубу и прислоняясь к Кифу.

– Если стошнит – не поворачивайся, – предупредила она, заворачивая их обоих в плащ, чтобы сохранить остатки тепла.

– На самом деле, так чуть лучше, – признался Киф. – Твой плащ пахнет куда приятнее этой несчастной посудины.

– Спасибо…

Его дыхание пришло в норму, а дрожь поутихла. Но несколько сильных волн – и он вновь напрягся.

– Выпей, – леди Каденс бросила ему желтый флакон. – Но сначала зажми нос.

Киф прищурился, разглядывая жидкость.

– Почему оно похоже на мочу?

– Моча келпи – лучшее лекарство от тошноты.

Киф выбросил флакон в реку.

– Нет, лучше уж умереть.

– На следующей развилке ты пожалеешь, – предупредила леди Каденс.

– Очень сомневаюсь.

Но когда плавучий дом свернул на еще более бурную реку, ему стало еще хуже.

– Мне кажется, тебе надо отвлечься, – сказала ему Софи. – Попробуй переместиться в свое счастливое место.

– Я вообще не понял, что ты сейчас сказала. Или ты так предлагаешь телепортировать нас отсюда?

– Если бы. – Телепортировать Софи могла только в свободном падении. К тому же, города огров защищались силовыми полями, и она понятия не имела, как они поведут себя при телепортации. – Но нет, это такая техника визуализации. Нужно представить, что ты оказался в своем счастливом месте, и забыть о происходящем вокруг.

– Какое у тебя счастливое место? – спросил он.

– Думаю, в небе с Силвени.

Ничто не могло сравниться с полетом сквозь пушистые белые облака.

– Неплохо, – заметил Киф. – Сейчас представлю, что я тоже там. Только мы с тобой и Блестящая Попка.

– Блестящая Попка? – переспросила леди Каденс.

– Так Киф зовет Силвени, – объяснила Софи. – Потому что у нее сверкающая шерсть.

Киф ткнул Софи локтем.

– Скажи правду.

Софи закатила глаза.

– Помет у аликорнов тоже сверкает.

– Это главное чудо света, – добавил Киф. – И Блестящая Попка обожает свою кличку, кстати. Почти так же сильно, как меня. Фостер пытается спорить, но я явно ее любимчик.

– У нас ничья, – поправила Софи.

– Ну да, конечно. – Киф закрыл глаза и прислонился головой к перилам. Краска постепенно приливала к его лицу, и он начал расслабляться.

– Помнишь, как мы летели к Высокоморью?

Софи улыбнулась.

– Ага, кажется, ты постоянно ныл.

– У всех свои таланты. Кстати о нытье…

– Никакого нытья в счастливом месте! Ну правда, Киф, постарайся сосредоточиться.

После этого все затихли, и Софи смотрела, как мимо проносятся гладкие зеленые холмы, пытаясь заметить знакомые пейзажи. Равагог был спрятан среди темных зубцов гор, позади массивных железных ворот – хотя цунами Лин разнесло их на кусочки.

И только тогда Софи поняла – ей придется увидеть устроенные ими разрушения.

Даже если мост с воротами отстроили, что-то все равно должно было остаться.

Смытые здания.

Затопленные участки суши.

Могилы.

– Эй, – позвал Киф. – Знаешь, что я лучше всего помню в том полете с Силвени? Тогда ты впервые мне доверилась. По-настоящему доверилась.

И тогда же Киф впервые снял свою маску шута и насмешника и приоткрыл глубокую, серьезную сторону своей личности, которую скрывал ото всех, не позволяя подойти к себе слишком близко.

– Мне нравится, когда ты мне доверяешь, – тихо сказал он.

– Мне тоже.

Он придвинулся чуточку ближе.

– Ты ведь не перестала, да? Даже после…

Софи чувствовала, что, загляни она в его мысли, то найдет в них воспоминание о том, как он украл ее тайник и передал его Финтану, доказывая свою преданность «Незримым». Но сама Софи вспоминала, как проснулась на холодном каменистом пляже и оказалась в новом, темном мире, в окружении обломков прежнего. Тогда она еще не знала, насколько ужасным окажется крах Люменарии. Но понимала, что все изменится – и что Киф был рядом.

Он сбежал от «Незримых» за день до этого и разбил лагерь в темной холодной пещере неподалеку – на случай, если он ей понадобится.

– Не перестала, конечно, – пообещала она.

Он облегченно выдохнул.

– Как-то раз, пока я был с ними…

Слова прервались его стоном, когда леди Каденс направила корабль в последний поворот – по крайней мере, Софи на это надеялась.

– Сейчас умру, – прохрипел Киф.

– Возвращайся в счастливое место. Ты не здесь, ты летаешь на Силвени – и она постоянно твердит мне про «КИФА, КИФА, КИФА».