– К вашим услугам, – ответил я, хотя не очень хотелось разговаривать с этой красивой холодной женщиной. Что-то было в ней неприятное, отталкивающее. Где-то в душе затаилась тревога.

Жеребцова почувствовала недоверие и усмехнулась.

– Хотела спросить: вы действительно близко находитесь к императору, как об этом шепчут злые языки?

– Я всего лишь поручик, и нахожусь при генерале Аракчееве адъютантом, – ответил я, стараясь понять, что она хочет выведать.

– Завидую вашей выдержке. Находиться в подчинение у цепного пса – для этого надо иметь мужество и терпение, – съязвила Ольга.

– Простите, но мне не хотелось бы в таком тоне обсуждать своего начальника, – гордо ответил я.

– Вот, и вас уже начали дрессировать, – сказала глухо моя собеседница. – Но я не хочу ничего слышать о вашего начальника. Мне он нисколечко не интересен: заскорузлый солдафон с замашками трактирщика. А, вот, вы, как честный дворянин меня интересуете более.

– Простите, не пойму вашу речь.

Она пристально посмотрела мне в глаза холодным испытывающим взглядом.

– С вами хочет поговорить одна высокая персона.

– По поводу?

– По поводу вашего будущего. Вы же хотите стать блестящим офицером с приличным доходом?

– Кто же этого не хочет? – удивился я, хотя такие речи все больше стали меня настораживать. – Только я сам способен позаботиться о карьере.

– Вам так кажется, – ледяным тоном ответила Жеребцова. – У вас нет могущественных покровителей. Да, сейчас вы успешно взбираетесь вверх по карьерной лестнице. Но один неверный шаг – и покатитесь вниз. Вас кто-нибудь сможет поддержать?

– У меня есть влиятельные друзья…

– Не смешите, – оборвала она меня. – Никого у вас нет.

– И что вы предлагаете? – сдался я.

– Только, прежде, прошу вас дать слово: хранить всё в тайне.

– Слово шляхтича, – чуть подумав, согласился я. Будь, что будет. Хотя почувствовал, что меня поддели на крючок.

– Вот и отлично, – удовлетворённо промурлыкала Жеребцова. – А теперь – спешите к своей Наяде. В нужное время вас найдут.

Бред какой-то! Интрижки, покровители, карьера…. Наверное, я ещё не совсем понимаю придворную жизнь. Пока мне всего хватает, – решил я, и тут же попытался забыть весь этот нелепый разговор. Куда больше меня сейчас волновала Софья.

Девушка в платье цвета морской волны стояла у окна и рассеяно следила за карточной игрой у ближайшего столика. До чего же она была красива. Стройная, с гордой осанкой. Белые худеньки плечи, чистые с бледно-синими жилками. Она кинула быстрый взгляд на меня, и тут же отвернулась. Я подошел к ней, но Софья упорно не хотела обращать на меня внимание, хотя щека и ушко её налились краской.

– А почему вас так рано отпустили из института? – не зная, с чего начать, спросил я. – До Рождества ещё не скоро.

Софья облегчённо вздохнула, невольно улыбнулась, но тут же силой воли подавила улыбку.

– В моем классе девочка заболела оспой, – сказала она серьёзно. – Это ужасно! Нас всех отпустили по домам. Не хотела бы я заболеть оспой.

– Надеюсь, ваша одноклассница сможет одолеть болезнь, и вы вновь с ней увидитесь.

Софья повернулась и посмотрела на меня с округлёнными от ужаса глазами:

– Вы издеваетесь? Да лучше умереть, чем жить обезображенной до конца дней. Мужчине все равно: отпустил бороду с усами – и ничего не видно. А девушка? Вы видели девушек, переболевших оспой?

Приходилось, – согласился я. – Зрелище не из приятных.

– А вдруг я уже заразилась, но пока болезнь во мне ещё дремлет? Наверное, когда я почувствую первые признаки недуга, я покончу с собой.

Софья сказала последнюю фразу с таким жаром, что старая баронесса фон Ган уловила смысл сказанного, и, оторвавшись от карт, позвала девушку:

– Кто там собрался умирать? Милочка моя, не огорчайте вашу старую тётку. Дайте, сперва я покину этот бренный мир, а уж потом вы.

– Ах, тётушка, я так вас люблю! – кинулась к ней Софья и расцеловала старушку.

– Милое дитя! – тут же расчувствовалась баронесса, пуская слезу.

Вскоре гости стали расходиться. Я так же поспешил проститься с баронессой, клятвенно заверив, что обязательно будет посещать её дом хотя бы раз в месяц. В темной прихожей на первом этаже меня нагнала Софья. Она была все в том же лёгком платьице с открытыми плечами.

– Вы простудитесь, – испугался я за девушку.

– Ну, что вы! – беззаботно засмеялась она. – Я же – северянка. – Она придвинулась совсем близко: – Скажите честно. – Голос её предательски дрогнул. – Я в ваших глазах – полная дура?

– Ничуть, – заверил я её. – Мне ещё никогда не приходилось встречать столь милую девушку.

– И все? Я для вас я…, ну, как сестра – что ли?

Ох, она умеет ставить в тупик.

– Нет, что вы, Софья. Вы для меня много больше значите. Я…

– Молчите! Иначе у меня начнётся истерика. Я не знаю, что со мной творится. Вы… вот, вы…

– Да!

– Вы как бы ко мне относились, если бы я переболела оспой.

– Так же.

– Если бы моё лицо покрыли безобразные шрамы…. И не только лицо, руки, ноги.

– Я все равно бы вас любил, – вырвалось у меня.

– Вы лжёте! – со слезами воскликнула она и отшатнулась.

– Ничуть. Клянусь честью.

Тогда Софья встала на цыпочке, неожиданно потянулась ко мне. Наши губы на короткий миг встретилась. Девушка упорхнула, словно видение.

Что это было? Мне не привиделось?

Я, опьянённый от счастья, широко шагал по ночному зимнему городу. Несмотря на холодный ветер, распахнул плащ. Мне было жарко и весело. Я горел в пламени счастья. Милая Софья! Наверное, я влюбился. Это же так происходит? Весь мир вдруг становится одним милым для тебя человеком. И все вокруг перестаёт иметь какое-либо значение. Есть только она! Она – повелительница твоего сердца.

Не заметил, как меня нагнала карета, запряжённая четвёркой вороных коней. Кучер поднял воротник тулупа, так, что лица его не разглядеть. По углам кареты качались тусклые фонарики. Я посторонился, чтобы пропустить возницу. Но карета остановилась. Дверца распахнулась.

– Не соизволите прокатиться с нами? – раздался из недр голос Ольги Жеребцовой. – Не бойтесь.

– Я и не боюсь, – ответил, я с опаской влез в кузов.

Сел на диван рядом с Ольгой. Напротив угадывался силуэт высокого худого мужчины. Кучер щёлкнул хлыстом, и карета тронулась.

– Вы говорили, что не понимаете английский язык? – произнёс мужчина на чистом английском. По голосу я узнал посла Уитворта. Как он мог меня раскусить? Я понял, что отпираться и прикидываться дурачком нет смысла.

Смело ответил на английском:

– Чем обязан?

– Только не думайте, что я враг вам или месье фон Палену. Мы с ним давно в дружеских отношениях.

– Странная дружба, – возразил я. – Вы