– Ты о чем?

Сильви пожала плечами.

– Узнаешь сам.

Артур видел, что ей не терпится уйти. Он ранил ее гордость. Все их разговоры вернулись к его жене. Он поцеловал ее в щеку, поблагодарил за гостеприимство и направился в отель. Осадок сожаления остался, как и тяжесть внизу живота, но он знал, что поступил правильно.

Ночное небо уже светлело, тускнели звезды. Артур сжал в кармане браслет и не разжимал пальцы, пока не добрался до отеля. Прежде чем войти, он остановился поправить воротничок и в этот момент краем глаза уловил какое-то движение. Обернувшись, он увидел Люси и Клода, стоявших вместе на улице. Люси поцеловала его в щеку и отстранилась.

Артур сбавил шаг, так что к двери отеля они подошли вместе.

– О, привет, папа, – с натянутой небрежностью бросила она.

– Привет. Хорошо провела вечер?

– Да, очень. А ты?

Артур посмотрел в ту сторону, где вставало солнце.

– Да, я тоже. Хотя не думаю, что снова увижу Сильви. Я… ну… твоя мать…

Люси кивнула и открыла дверь.

– Я понимаю, папа. Клод тоже был только на один вечер. Иногда этого достаточно.

Букфейс

Как же хорошо вернуться к себе домой, в свою постель. После ночи в хостеле, на диване у Майка, в парижском отеле и в особняке с обоями в оранжевую и черную полоску Артур хотел только одного – быть в своей комнате. Уютной, комфортной, где он чувствовал себя словно в коконе. Где можно пить чай, когда захочется.

Он лежал и некоторое время думал о поцелуе с Сильви, снова и снова прокручивая в уме момент, когда их губы встретились. Он помнил мягкую упругость ее талии, тепло ее тела, когда она прижалась к нему. Закрыв глаза, он мысленно перенесся в Париж и даже вдохнул запах ее духов.

Он не сожалел о своем решении не подниматься с ней на чашку кофе, но его разбирало любопытство – к чему это могло привести? Что бы произошло, если бы он последовал за ней наверх, в ее спальню? Занялись бы они любовью или он убежал бы в смятении в ночь, не выдержав испытания?

Теперь он никогда не узнает. Единственной женщиной, с которой он проводил ночь, останется его жена. Мысль о близости с другой женщиной вызывала одновременно тошноту и любопытство. Открыв глаза, он перекатился на бок, а потом и встал с кровати, растревоженный неподобающими мыслями. И все же осадок несбывшегося желания остался в сердце.

Он надел брюки и рубашку, которые купил вместе с Люси в Париже, и засунул ту, что сохранила аромат Сильви, в корзину для стирки. Мельком увидев себя в зеркале, он с удивлением отметил, что выглядит очень даже хорошо. Волосы на макушке отросли длиннее обычного. Будь рядом Мириам, она настояла бы, чтобы он сходил к парикмахеру в деревню, но ему больше нравилось вот так. Он взъерошил ладонью волосы.

Всего на мгновение Артур подумал о том, чтобы вернуться к своему старому распорядку дня, придать всему какой-то смысл. Он даже посмотрел на часы – не пора ли уже сделать тост. Но потом подумал – да к черту все это. Сегодня он поплывет по течению и посмотрит, что получится.

Прошлепав в кухню босиком, Артур встал у окна и, глядя в сад, съел яблоко. Почему вокруг сада такая высокая ограда? Почему они с Мириам заслонились от соседей? Вполне достаточно было бы небольшого забора из штакетника.

Осталось три шарма, три связанные с ними истории. Однако его единственной зацепкой было имя. Сонни Ярдли. Как ни ломал Артур голову, он так и не вспомнил, чтобы Мириам когда-либо упоминала кого-то по имени Сонни.

Он начал поиск с телефонного справочника, осторожно ведя пальцем по списку. В справочнике значились два С. Ярдли, но, когда он позвонил, один оказался Стивом, а другой – Стюартом. Возможно, конечно, что Сонни вышла замуж и сменила фамилию, или ее уже не было в живых. Расстроенный тем, что ресурсов для продолжения поисков не осталось, Артур взялся за уборку. В его обычные обязанности это не входило и диктовалось не привычкой, а необходимостью.

За те две недели, пока он путешествовал и занимался другими делами, на всем в доме лег тонкий слой пыли. Напевая мелодию, которую играл аккордеонист в парижском баре, он полил Фредерику и выставил ее в рокарий – пусть подышит свежим воздухом.

Артур едва успел сделать себе бутерброд с ветчиной и налить стакан молока, как в дверь позвонили. Бернадетт. Он вскочил, пригладил ладонью свою новую рубашку. Мысль о том, чтобы перейти в режим статуи, даже не пришла в голову. Он действительно был рад ее увидеть, и, конечно, ей тоже было бы интересно услышать о Париже. Артур даже купил ей небольшой подарок – хлопчатобумажный пакет цвета лаванды с вышитой на нем птицей, несущей конверт. Улыбаясь, он открыл дверь и с удивлением обнаружил на пороге дома не Бернадетт, а Натана.

– Привет, Укротитель.

– О… Натан. Привет.

– Не ждали, да?

– Нет, э… подумал, что это, может быть, твоя мама.

– Разве ее здесь нет? – Натан вытер нос тыльной стороной ладони. На его белой футболке красовалась сделанная черными заглавными буквами надпись: Parental Advice.

– Нет. Я ее не видел. Был во Франции с дочерью. – Артур ожидал, что молодой человек пожмет плечами и, шаркая, отправится восвояси, пробормотав, что поищет ее в другом месте, но он остался на месте, словно прирос к порогу. Они стояли и смотрели друг на друга.

– Может, зайдешь на чашку чая? – спросил Артур.

Натан пожал плечами, но предложение принял.

– Проходи, пожалуйста. Чувствуй себя как дома.

– А у вас тут почти так же, как у нас. – Натан вошел в гостиную, плюхнулся на диван и перекинул ноги через подлокотник. – Планировка такая же, только маме больше нравятся яркие цвета. – Он закатил глаза. – У вас все такое… нейтральное, спокойное.

– Правда? По-моему, выглядит немного старомодно.

Натан снова пожал плечами.

– А по-моему, нормально.

Снова воцарилось молчание. Оба как будто ждали, когда заговорит другой, или поняли, что им на самом деле нечего сказать.

– Я поставлю чайник, – сказал Артур и поспешил на кухню, где заварил чай и поставил на поднос блюдце с печеньем. Вернувшись в гостиную, он обнаружил, что Натан изучает фотографии на каминной полке – пару снимков детей, когда они были малышами, и семейное фото, сделанное в день восемнадцатилетия Люси, когда они сняли местный