прорывается и выскальзывает солнце, моментально освещая все вокруг.

Арский не только сам — хамелеон, ловко умеющий менять маски, но и взгляд у него соответствующий. Безумно говорящий.

Или это я настолько заточена на него самого и его эмоции, что улавливаю самые незначительные нюансы и оттенки?

И реагирую.

Чутко. Остро. Мгновенно.

— Я боялась. Боялась тебе говорить, — спешу объяснить причины своего молчания, — я боялась, что ты не поймешь и оттолкнешь…

Складываю руки на коленях и сжимаю в замок.

Говорить о собственных страхах сложно, но я больше не хочу, чтобы мои поступки понимали неверно и трактовали искаженно.

— И тогда я…

— Стоп!

Одно негромко произнесенное слово обрывает мою речь на полуслове и заставляет поднять взгляд.

— Так не пойдет, — произносит мужчина, качая головой.

Не понимаю его. Сдвигаю брови и прикусываю губу.

Не нужно рассказывать?

Ему неинтересно?

Или он сейчас куда-то спешит? И я должна буду…

— Иди ко мне, — Арский протягивает руку раскрытой ладонью вверх, — иди сюда, давай, Ве-ра.

Зовет, как пугливого котенка.

Сглотнув, поднимаюсь из кресла и, сделав лишь три шага, оказываюсь сидящей на мужских коленях.

— Вот так-то лучше, — выдыхает мне в макушку и, обняв за талию, крепко прижимает к себе.

Тело окутывает знакомое тепло. Запах мандарина и корицы, такой привычный и любимый, будоражит обоняние. И успокаивает.

Бесшумно втягиваю его в себя и расслабляюсь. Ощущение, будто отворили дверь и позволили войти домой.

Бесподобно.

Опускаю взгляд на сцепленные в замок широкие мужские кисти и, секунду посомневавшись, накрываю их пальцами. Его сухие и горячие, мои прохладные и чуть влажные. Мы совершенно разные даже в деталях, но, уже не сомневаюсь, что идеально совместимые.

Я приложу для этого все силы. Даю себе обещание.

— Без тебя мне было плохо, — произношу чуть слышно и, слегка поерзав, чтобы устроиться поудобнее, опускаю голову Виктору на плечо. — Не хочу так больше.

Суточной нервотрепки действительно хватает с лихвой. Умеет мой мужчина наглядно демонстрировать все плюсы и минусы «дружбы» с ним.

А я умею быстро учиться.

— Без меня ты больше не будешь, — ответ звучит также негромко, а затем висок обжигает короткий, но такой необходимый поцелуй. — Не отпущу.

Звучит, как признание.

И мне очень нравится.

А дальше с запинками, то ускоряясь, то замедляясь, я рассказываю Виктору всё, что помню про чертов договор с «Гора-Строй». Объясняю, почему связала две фирмы одним работником-предателем, какими угрозами меня успели за неделю закидать все, кому не лень, как вредничала я в ответ и что решила предпринять в итоге.

Где-то Арский просто слушает, где-то подкидывает для размышления интересные вопросы, которые упустила, и помогает осмыслить некоторые не совсем логичные поступки Игнатова-младшего, где-то журит, запрещая рисковать, где-то хвалит и даже смеется, называя неподражаемой язвой.

А после делится своими новостями.

Оказывается, мои слова о предателе он не пропустил мимо ушей, а воспринял серьезно. Это позволило сократить круг поисков крысы в «Балтстройинвест» практически втрое, оставив в числе подозреваемых всего двух человек. Чтобы дожать гада, в ближайшую неделю состоится провокация. Жесткая. С привлечением специальных структур. И основанием послужит подписание того самого договора, который велел мне лоббировать Иван.

— Поэтому послезавтра ты исчезнешь из города.

Мне кажется, будто я парю в открытом небе, настолько переполняют мою душу эмоции радости, нужности, нежности и… любви. Но последние слова об отъезде резко приземляют…

— Зачем? Я не хочу.

Упираюсь ладонями в гранитную грудь и привстаю, чтобы заглянуть Виктору в глаза.

— Вера Владимировна, а может, ну его нафиг, перекрасишься опять в блондинку? — произносит Арский совершенно не то, что я от него ожидаю, заставляя нахмуриться. — Ну смотри, у тебя же семь пятниц на неделе. Сама собиралась лететь к родителям уже завтра, а как я поддержал, так мигом переобулась.

— Но тут же все иначе. И я…

— Тс-с-ссс, — касается моих губ пальцем, — так надо. Просто поверь. Сейчас такой шорох начнется, что тебе лучше быть подальше. Игнатовым не просто административка грозит, тут уголовное дело вырисовывается с опечатыванием фирмы и приостановкой деятельности. И я не хочу, чтобы ты даже случайно попала под раздачу. Поэтому вместе с мамой полетишь на три недельки отдохнуть заграницу.

— Но…

— Билеты я оплачу, как и пребывание там. Это не обсуждается. Ирине Николаевне всё объясним вместе. Уверен, у такой хорошей девочки как ты, мама тоже неглупая. Она быстро поймет и поддержит зятя.

Я — не попугай, но…

— Зя-тя?

— Угу, — совершенно спокойно кивает Витя, глядя в мои распахнутые до невозможности глаза. — Сегодня ты выходишь замуж.

— Шутишь?

Мелко киваю, кривя губы в улыбке.

Но сомнения вдоль позвоночника крадутся.

— Нет, не шучу. В семь вечера нас ждут на… — тянется к планшету, ведет пальцем по строчкам и зачитывает, — Английской набережной, двадцать восемь. У тебя же есть паспорт?

— Витя!

Хлопаю ладонью ему по груди. А он вместо того, чтобы зашипеть от боли, накрывает мою кисть своей, поднимает повыше и целует в самый центр.

— Не волнуйся. Мы всё успеем.

И прежде чем успеваю произнести еще хоть одно слово, запечатывает мой рот. Надежно. Надолго. Основательно и категорично.

А я что?

Я ничего.

Таю.

Наслаждаюсь надежными объятиями, нежными прикосновениями, жадными поцелуями и близостью мужчины, в котором хочется и получается растворяться.

— Поверь, Ве-ра, если бы можно было отложить роспись, я бы это сделал. Но не хочу рисковать. Моя фамилия послужит надежным буфером между тобой и Иваном, если тот решит отыграться и потянет тебя за собой ко дну. Наш брак юридически развяжет мне руки. Хотя, в любом случае я бы не позволил этому говнюку обижать свою женщину, — объясняет Арский, глядя прямо в глаза. — И нет, женюсь я на тебе не поэтому.

Качает головой.

— Ну, это понятно, — фыркаю, чуть отдышавшись. Хотя с четкой логикой спорить сложно. Одно дело — защищать любовницу, и совершенно иное — законную жену. — Тебе же от меня наследник нужен.

— Дурочка… моя, — тепло улыбается Виктор. — Неподражаемая.

А дальше…

Дальше начинается жуткая круговерть. И воскресный день откладывается в памяти лишь фрагментарно. Оттого слабо напоминает реальность.

Вначале мы едем ко мне домой. По электронке я отправляю в «Слайтон-строй» заявление на увольнение, заверяя его ЭЦП, а после набираю по скайпу маму. Знакомлю ее с будущим зятем и ухожу на кухню варить кофе, как просит Виктор.

Арский присоединяется ко мне через пятнадцать минут и ставит в известность, что Ирина Николаевна будет в Питере в понедельник после обеда. На этом — всё. Молчит, лишь подмигивает и со вселенским спокойствием пьет кофе. А я в отличие от него мысленно бегаю по потолку.