– Ты видела припасы? – рассмеялся Раваль. – Выбор небольшой.

– Тем больше причин соорудить из них что-нибудь вкусное! – улыбнулась девушка.

Но “вкусное” едва ли получилось бы: на камбузе не оказалось ничего похожего на очаг. Кайя в растерянности побродила по комнатушке, задумчиво переступая через мешки с крупой и разбросанную по полу посуду, вывалившуюся из шкафов при качке, и вернулась на палубу.

Трое матросов сидело ближе к корме, в тени грот-мачты6. Они по очереди черпали одной глиняной кружкой из пузатого бочонка, стоявшего в центре компании.

У штурвала стоял сам капитан. Девушка, поколебавшись, подошла к нему.

– Господин Фарух, – проговорила она негромко.

Тот повернулся.

– Господа на берегу сидят. Я – капитан Фарух, запомни!

– Простите, – неподдельно смутилась Кайя. – Капитан Фарух, скажите, пожалуйста, есть ли на корабле возможность готовить на огне? Я не нашла…

– Что? Огонь?! – перебил её Фарух.

Он почти кричал.

– Какой тебе огонь на судне? Ты башкой двинулась?!

Матросы вокруг бочонка начали заинтересованно вытягивать шеи.

– Я должна приготовить обед для хозяина, – начала оправдываться Кайя, но капитан продолжал яриться.

– Пошла вон, дура! Чтоб я тебя больше не видел.

– Но…

– Вооон!

Воздух разорвал сочный звук затрещины. Кайя отлетела на несколько шагов и упала на спину. Щека пылала. Судя по ощущениям, кожа на ней лопнула, но зеркал поблизости не было.

Неожиданно девушку подняли за плечи и поставили на ноги так быстро, будто бы она взлетела.

– Капитан, бить девчонку – последнее дело, – с укоризной пробасил здоровый бородатый матрос, который давеча показывал Кайе корабль.

Фарух не ответил, посчитав спор с простым моряком ниже своего достоинства. С другой стороны, лишний раз злить команду тоже не хотелось. Известно же: чем дальше в море, тем меньше заметна разница в званиях между капитаном и обычным мореходом. Бунт его люди не подымут, и за борт не швырнут, но толку от перебранки уж точно не будет. Пусть себе заступается за девчонку, коли желает. Глаз на неё положил, что ли, и хочет оттрахать, когда Нафтир заснёт?!

Бородач тем временем оправил на девушке рубаху, которая слегка задралась во время падения.

– Мы не держим очага на судне, – спокойно добавил он. – Понимать же надо, один уголёк – и прощай, “Стрела!” А если до берега далеко, то все мы пропали.

– А как же вы обедаете? – подняла на него глаза Кайя.

– Сухарями и солониной, – усмехнулся матрос. – Когда – только сухарями. Если идём вдоль берега – пристаём и разводим костры там.

– Трудно вам, наверное, – посочувствовала девушка.

Она примерно представляла, сколько должен съедать крупный мужчина, выполняющий тяжёлую работу на свежем воздухе, чтобы не протянуть ноги. В пересчёте на сухари выходило очень много.

– Привычные, – махнул рукой детина. – Но спасибо на добром слове. Тебя как звать-то? Я – Торрен.

– Кайя.

– Красивое имя! Что оно значит?

Девушка задумалась. Шаттнаара однажды сказала ей, вырастешь – узнаешь. Но… она же уже совсем взрослая! А всё ещё не узнала… Вдруг это важно?

– Просто имя, – проворчала Кайя.

Вокруг, сколько хватало взгляда, простиралось море. Ничто не указывало на близость хоть какой-нибудь суши. Солнце стояло высоко, золотя волны.

– Сегодня мы к берегу не пристанем, да? – девушка уже догадывалась, каким будет ответ. – Что же мне подать хозяину на ужин?

– Мы ведь едва отплыли! Кроме хлеба и солонины, в трюме полно овощей, которые нужно оприходовать, пока не успели испортиться. Сумеешь накрыть прямо-таки королевский стол, учитывая обстановку, – Торрен обвёл рукой окружавшее их синее безмолвие. – И не забудь про вино.

– О, да! Вино! – Кайя обрадовано вспомнила, что при помощи бокала напитка есть шанс ускользнуть от сомнительного удовольствия ублажать старика.

Тем более, что именно ублажать она не умела. Её опыт в таких делах был весьма небогатым и ограничивался лишь одним мужчиной, которого она по-настоящему, неожиданно для себя самой, полюбила и которому хотела доставлять удовольствие.

“Может быть, произойдёт какое-то чудо, и Алдар останется жив…” – с надеждой прошептала Кайя, глядя в небеса.

Вроде всё шло так, как и замыслил советник: она в безопасности (ну, по крайней мере, ей казнь не грозит), и уже вдалеке от Альханы… Но девушку не покидало стойкое ощущение, что происходящее – неправильно. Что именно она где-то в чём-то ошиблась, и теперь всё пошло наперекосяк.

– Что же я сделала не так… – тихонько вздохнула она.

– Опять ты у меня под ногами путаешься, шваль! – раздался визгливый женский голос.

Эссада прошагала рядом, демонстративно зацепив Кайю плечом, хотя на палубе места хватило бы для десятка марширующих стражников. Она несла капитану пинту эля: Фарух не любил вино.

– Представляешь, такая наглая шлюшка! Дерзит, лезет всюду, ругается, – громко нажаловалась ему Эссада.

– Неправда! – выкрикнула девушка и прикусила язык.

Такое поведение ей только навредит.

– И тупая, к тому же, – подхватил Фарух, беря из рук женщины большую глиняную кружку и делая огромный глоток. – Искала, где у нас очаг! Спалит ещё “Стрелу”… Тебе кто дал право пререкаться с моей женщиной, девка? – повысил он голос. – Если она сказала, что ты ей надерзила, значит, так и было!

– Не было! – возмущённо возразила Кайя, не удержавшись.

– Ах, так? Торрен, принимай штурвал!

Капитан передал управление длинноволосому матросу и подошёл к девушке.

– Я сейчас разыщу Нафтира и поговорю с ним о твоём воспитании, – понизив голос, произнёс Фарух. – Думаю, он не будет возражать, что тебя надо как следует выдрать!

Эссада торжествующе сверкнула взглядом.

– За что это, интересно?

Кайя с радостью повернулась на голос. Раваль шёл по палубе, неся в руке запылённую от долгого хранения бутылку вина.

– Мне перед тобой отчитываться, сопляк? – с вызовом поинтересовался Фарух.

– Только перед господином Нафтиром, – в тон ему ответил парень. – А он и меня спросит. Так я расскажу, что Эссада придирается к девчонке.

– Смотри, говнюк, – Фарух перешёл на свистящий шёпот. – Можешь до конца плавания не дожить!

Раваль только пожал плечами, словно говоря: “За меня есть кому вступиться”, имея в виду хозяина.